Нахаловка. Lanpirot

уже предвкушая попойку, стремительно наклонился над ямой, повернувшись к Махмуду спиной, а дед ловко набросил на шею дураку огрызок электрического кабеля. Деревенский дурачок захрипел и задергался, словно в припадке, а Тимоха испуганно отвернулся от щели и закрыл лицо руками. Хрипы, доносящиеся из свинарника, постепенно стихали, а вскоре и вовсе сошли на нет. Мальчишка сидел в темноте под трухлявой стеной заброшенного хлева ни жив, ни мертв, стараясь даже не дышать, чтобы его не услышал жуткий старик-убийца. Через несколько минут в прохладную темноту ночной фермы, уже отошедшей ко сну, вышел Махмуд, сгорбившись под тяжестью мертвого тела, завернутого в грязную гнилую рогожу. Таджик добрел до действующего свинарника, отворил ворота и скрылся внутри. До мальчишки донеслись влажные рубящие звуки, довольное хрюканье, повизгивание и громкое чавканье прожорливых хрюшек. Обратно старик вышел налегке, навсегда избавившись от своей страшной ноши.

      Наши дни

      Это жуткое воспоминание детства преследовало Тимоху всю оставшуюся жизнь. Поэтому, попросить о чем-нибудь пусть и неродного, но все-таки деда, вырастившего его отца, он никогда бы не отважился. К тому же, никаких разговоров о деньгах и долгах жесткий, как кабанья щетина, старик на дух не переносил. Тимоха прекрасно помнил, чем оканчиваются такие просьбы… Никто его не будет искать в желудках матерых хряков старого уголовника…

      – Ладно, Тимка, пойду я, – произнес Сильнягин, выдергивая пацана из жутких воспоминаний. – А ты подумай: может, все-таки заяву на этих моральных обмылков накатаешь? – Участковый поднялся с лавочки и вопросительно посмотрел на наркомана.

      – Нет! – Тимоха упорно продолжал стоять на своем. Заявление в полицию – совсем не тот вариант, который однозначно избавит его от проблем. Только усугубит и без того нелегкую Тимохину жизнь.

      – Тебе жить… – Сильнягин пожал плечами. – Не кашляй, Тимка! – После чего неспешно отправился восвояси, нести дальнейшую службу по охране правопорядка на вверенной ему территории.

      Тимоха судорожно вздохнул и «печально» посмотрел на последнюю уцелевшую таблетку, влипшую в коровью лепеху и уже основательно раскисшую под частой, но мелкой моросью. Сколько он так просидел на земле в холодной жиже, Тимоха не смог бы, наверное, сказать. Все, о чем он мечтал в эту секунду – это избавиться от жуткой головной боли, разламывающей черепушку на сотни мелких кусков, и терзающей, невыносимой ломоты во всем теле. Как никогда в этой жизни ему хотелось сейчас умереть. Чтобы это закончилось. Навсегда. Терпеть эту боль не хватало совсем уже никаких сил! И в этот момент Тимоха осознал, что он совсем не боится этого старого хорька – своего приемного деда, Махмуда. А за одну из цацок, хранящегося в его потайном армейском ящике, который никуда не пропал за все эти годы (Тимоха проверял – все было на месте), можно и долг покрыть, еще и на ширево останется…

      При воспоминании о такой вожделенной, чудесной, божественной и волшебной дозе