Менеджер Нагибко, вы робот?. Елизавета Шумская

то, конечно, может сказать, что роботы не бывают тупыми, а действуют согласно программе. Я даже соглашусь, но вот конкретно этот SEN91-18-5 как-то умудрялся ломать и ронять в десятки раз больше, чем остальные погрузчики.

      Хотя я всё равно питала к нему некоторую слабость, ведь именно ему обязана своим «пробуждением».

***

      Тот день начинался, как обычно: подняла коробку, отнесла коробку, поставила коробку. Вернулась. Подняла – отнесла – поставила. В соответствии с программой. Я передвигалась по складу в череде других роботов. Куда ехали коробки по транспортёрной ленте, я не думала, в мои задачи это не входило. Я видела только то, что входило в рамки задачи. За пределами – темнота. Коробки появлялись из ниоткуда. И уезжали в никуда. На моём пути возникали другие роботы, и тогда требовалось подождать. Кроме этого, меня ничто не интересовало.

      Потеря!

      Это высветилось красным у меня перед глазами. На то же намекал слегка приглушённый звон справа. Повернув голову, я увидела робота с надписью во всю грудь «SEN91-18-5». У его ног лежал ящик с чем-то, обозначенным как «Френокрезатрон Н-134-О», и нехорошо позвякивал до сих пор.

      «Что-то сегодня все тупее, чем обычно», – подумалось мне.

      Я подтвердила потерю, и к ленте устремился ярко-красный робот-уборщик. Программа спросила, нужно ли отправлять товар клиенту, я снова согласилась, а SEN91-18-5 тем временем взялся за очередной ящик с френокрезатроном. Успешно поставил на движущуюся резиновую полосу первый, потом второй, согласно программе оставив между ними пространство в десять сантиметров, затем третий. И взялся за четвёртый. Но место на ленте уже кончилось. Тем не менее, SEN91-18-5 наклонился, отмерил десять сантиметров от предыдущего ящика и разжал руки. Френокрезатрон полетел на пол с высоты в половину человеческого роста и звонко сообщил о ещё одной потере.

      Подтвердить?

      Сообщение замигало у меня поперёк поля зрения. «Подтвердить», – согласилась я, наблюдая, как вновь рванулся к ленте робот-уборщик.

      А SEN91-18-5 взялся за следующий френокрезатрон. Поставил первый, отмерил десять сантиметров, поставил второй, ещё десять сантиметров, поставил третий, взялся за четвёртый, отмерил десять сантиметров…

      – Да что ж ты делаешь?!

      Мой голос не прозвучал вслух, хотя я думала, что кричу. В углу поля зрения нашлась кнопка «Отменить», и я нажала её – чем?

***

      SEN91-18-5 застыл. Я видела его, видела склад вокруг него, но на картинку накладывались какие-то надписи, шкалы и значки, словно это была не реальность, а экран с записью. Или дополненные очки?.. Но я не чувствовала их у себя на лице. Я попыталась сосредоточиться на ощущениях кожи. Их не было. Вообще никаких ощущений от тела не поступало, словно я висела в вакууме!

      Но вокруг – не космос, а какой-то склад. Что я тут делаю? Почему этот робот меня послушался? И вообще, для начала… а кто я?

***

      Ошарашенная этой мыслью, я выпрямилась и замерла, пытаясь хоть что-то понять. Будто впервые оглядывала высокие, до самого верха полки, роботов самых разных размеров и форм, серые полы, металлический потолок, ленту эту чертову – и не понимала, что происходит. Почему я здесь оказалась? В памяти неохотно всплывали какие-то образы, словно пробуждаясь после долгой спячки. Не связанные друг с другом, отдельно картинки, отдельно подписи, ни к чему не относящиеся даты. От некоторых веяло узнаванием. Я погналась за одним, другим, пытаясь ухватить за хвост хоть один намёк на ответ.

      Мне попалось имя – Анастасия Сергеевна Морошкина… Ася. Ася? Я – Ася? И я… я… Я повернулась к холодильнику с реактивами и уставилась в его блестящую, почти зеркальную дверцу. В нем отражался робот с крупной головой и условно человекоподобным телом: две руки, две ноги, туловище, вот и все сходство. Железная башка, у которой верхнюю половину «лица» вместо глаз занимал экран, а нижняя, без намёка на рот, блестела полированным металлом. Из памяти всплыло моё прежнее отражение: серые глаза, чуть вздёрнутый носик, пухлые щёки… Кажется, именно они меня и бесили.

      Вспоминать было сложно, даже больно. События, люди, разговоры вылезали из памяти нехотя, будто делали одолжение. Но я хваталась за них жадно, со страхом и трепетом, пока наконец передо мной не развернулась целая жизнь… Моя жизнь? Я вспоминала взлёты и падения, они тянули за собой какие-то чувства. Чувства Аси. Мои ли они? Но это всё, что я смогла найти.

      Анастасию Сергеевну Морошкину редко кто называл красавицей, но симпатичной – всегда. А еще умной и адекватной. Училась я легко и в какой-то момент оказалась одним из самых востребованных специалистов в своей области: я умела настраивать бухгалтерские и схожие с ними программы под задачи конкретного заказчика. Денег это приносило немало. Так что жила бы я себе припеваючи, если бы не эти щёчки… щёки, щёчищи. И спасательный даже не круг, а жилет, от плеч до задницы. Диеты, да, спорт… Я честно пыталась, но, посмотрим правде в глаза, сколько таких, как я, на самом деле преуспевает? Я пробовала одно, другое, третье, но всё без толку. А потом… Самые последние воспоминания оказались самыми мутными и неподатливыми. Всплыло слово “операция”. Потом – “экспериментальная методика”.