Вышитые кровью. Ри Мацурова

рит было заполнено до предела. Беспокойные лондонцы практически стояли друг у друга на головах и без перерыва перешёптывались. Некоторые выкрикивали вопросы: «А правда, что убийц несколько?», «Чем, вообще, занимается полиция вместо того, чтобы ловить этого мерзкого ублюдка?», «Почему королева стоит в стороне?». В воздухе пахло потом и копотью. Кто-то толкал Лидию в бок, чтобы продвинуться поближе к импровизированной сцене. Со всех сторон ощущалось беспрерывное шевеление, как в осином гнезде. Через мгновение голова мужчины в огромном котелке загородила ей вид на констебля, который пытался перекричать толпу:

      – Нам известно со слов очевидцев, что наш преступник – мужчина средних лет ростом пять с половиной футов. Чисто одетый, среднего телосложения. Имеет иностранный акцент. Но показания разнятся, мы не можем больше ничего сказать.

      Стоящая рядом женщина в грязной шали наклонилась к Лидии и, загородив лицо рукой, прошептала:

      – Я видела его своими глазами.

      – Вы уже рассказали об этом полиции? – в недоумении поинтересовалась Лидия и прикрыла нос платком, от гниющего рта собеседницы пахло за версту.

      – Да. Я рассказывала. Они не поверили. Говорят, что духи не убивают людей и не кромсают их, как бумагу, а только являются по ночам старухам, которых зовут с собой на тот свет.

      Женщине на вид было лет шестьдесят, но, возможно, растрепанная причёска и отёкшее от попоек лицо придавали ей возраста. Когда-то она могла пользоваться у мужчин популярностью благодаря аккуратному носику и хитрым зелёным глазкам, но теперь больше походила на злобную портовую крысу, которую боялись не то что кошки, но и серийные убийцы.

      Накануне на улице, где проходило собрание, и на соседней были найдены две новые жертвы кровожадного убийцы по прозвищу Кожаный Фартук. Элизабет Страйд перерезали сонную артерию, а Кэтрин Эддоус вскрыли брюшную полость и срезали нос. Неприятное зрелище. Пребывавшие в ужасе жители восточного Лондона ещё больше обезумели. Теперь они требовали, чтобы за любую достоверную информацию полиция выдавала вознаграждение. Им и так помогали волонтёры, которые патрулировали улицы каждую ночь. Пусть хоть что-то сами сделают.

      В этот раз на собрание позвали местного констебля, неопытного парнягу, которого толпа вот-вот могла разорвать в клочья от негодования.

      – А почему вы так уверены, что Терренса Маки убил не Кожаный Фартук? – выкрикнул громогласный юноша.

      – Мы ничего не исключаем, но данная жертва не соответствует портрету убийцы, ранее им двигала ненависть к женщинам. А тут дело рук банды грабителей.

      Чёрт. Лидия выругалась про себя. Именно за этой информацией она сюда и пришла. Ей больше всех в зале хотелось, чтобы Маки убил не кто иной, как Джек-потрошитель.

      По привычке она оглядела толпу, всматриваясь в лица присутствующих. Многих Лидия уже узнавало в лицо, хоть и переехала в Лондон не так давно. Поденный рабочий из ночлежки, пожилая еврейская пара, грузный владелец сырной лавки, портовый грузчик с жилистыми руками, мелкий воришка-сирота с синим глазом. Все эти проходимцы не представляли для неё особого интереса, она искала определённого человека.

      – Ещё раз повторяю. Метрополитен-полиция очень ценит вклад простых граждан. Мы только рады, что получим от вас поддержку, но будьте бдительны. Особенно женщины. Любая может оказаться в опасности. Мы просим вас оставаться дома для вашего же блага.

      Констебль закончил речь и поспешно вышел под неодобрительные возгласы. «Мы сами себе полиция!». «Бездари!». «Вам наплевать на нас».

      – Послушайте! – Организатор громко постучал тростью по деревянному полу. – Мне надо вам кое-кого представить. Нам вызвался помочь Генрих Бунге, независимый детектив.

      С первого ряда встал высокий мужчин в щегольском пальто и снял шляпу-цилиндр, обнажив аккуратно подстриженные светлые волосы, как у какого-нибудь шведа. Явно не из местных. Наверное, впервые приехал в Уайтчепел из своего Сент-Джеймса, чтобы покрасоваться перед трудягами лакированными ботинками. Какой от этих франтов толк? Когда он повернулся к зрителям, лысая голова крупного чернорабочего загородила Лидии весь вид. Она попыталась встать на цыпочки, чтобы разглядеть детектива, чей басовитый голос ей показался знакомым.

      – Я считаю своим долгом принять участие в поисках, а также могу гарантировать любым информаторам анонимность в случае, если…

      На секунду рабочий нагнулся, чтобы незаметно вытереть нос о рукав, и Лидии наконец удалось увидеть лицо высокого джентльмена на сцене. В ушах зазвенело. Какофония голосов в зале затихла. Лидия приложила ко рту шарф, чтобы не закричать. Её вот-вот могло стошнить. Она знала его. Видела эти черты во снах и рисовала много раз на бумаге, чтобы никогда не забыть. Упрямый подбородок, почти неразличимые губы и шрам на левой щеке, уродующий некогда приятное лицо. Это он. Он.

      Тогда. Хаддерсфилд, 1877

      К белому шатру на ярмарке выстроилась огромная очередь из ребятни. Все хотели посмотреть, как с неба падает великан и разбивается насмерть. Малышам вход бесплатный, но Лидди, уже совсем большой, – один пенс. Ей недавно исполнилось