Золотое подполье. Полная энциклопедия рок-самиздата. 1967-1994. Александр Кушнир

была модна так называемая теория выживаемости. Суть ее сводилась к тому, что сильные журналы задыхаются уже к своему второму-третьему номеру («Вопросы Олигофрении», «Шумелаъ Мышь», «Контр Культ Ур’а»), а если этого не происходит, то журнал развивается лишь по инерции, паразитируя на старых приемах.

      И наоборот – у изданий с малоинтересными первыми номерами при наличии известной доли «непотопляемости» в будущем весьма возможны определенные достижения.

      По правде говоря, многое в этой теории вилами по воде писано (см. «Урлайт», «Сморчок»). Тем не менее ее вторая часть подходит к обозреваемой «Ереси» просто идеально. Если бы в самиздате, подобно футболу и хоккею, существовал «Кубок Прогресса», то в сезоне 91/92 его обладателем однозначно стал бы журнал из Вентспилса.

      …Нынешний Вентспилс – это настоящая внутриреспубликанская кормушка, т. к. за счет порта в нем добывается до 70 % латвийской валюты. В итоге – комфорт, сытость и абсолютно не рижский микроклимат. Вроде бы не до рока, тем паче – не до самиздата…

      Возвращаясь к предмету разговора, нелишне для сравнения вспомнить, что на протяжении первых шести номеров «Ересь» представляла собой всего лишь малоактуальный вариант очередных рок-н-ролльных «Аргументов и Фактов». С той лишь разницей, что в данном случае это было рок-обозрение с креном в рижские дела; пресловутым «духовным посланием» там и не пахло.

      Все, что произошло потом, напоминало финал сказки про гадкого утенка. То ли сыграли свою роль изменения в составе редакции, то ли до нее дошла суть неудачи альянса с «Комсомольской правдой»[11]… А может, работающим над собой людям просто свойственно с течением времени взрослеть и расти вглубь. Короче говоря, все последующие номера не имели ничего общего со своими предшественниками. Давно не приходилось наблюдать столь разительный качественный скачок одного журнала за столь короткий промежуток времени.

      Хотя начиная с седьмого номера около половины каждого выпуска посвящалось альтернативной музыке, узкие рамки рок-журнала остались для проекта где-то в далеком прошлом. Условно говоря, поздняя «Ересь» удачно синтезировала в себе особенности камерноэстетического самиздата с формами крайнего радикализма в их прибалтийском варианте. Что касается самой андеграундной культуры, то она в журнале исследовалась вдоль и поперек – от проблем русскоязычного музиндепендента до некрореализма, спонтанной эссеистики и радикально космополитических материалов.

      Так как на финишной стадии журнал делался Андреем Штатским чуть ли не в одиночку, уместным видится наличие в нем дайджест-блока, содержание которого отличалось немалым вкусом: «Индекс», «Часы», «Фонограф», «Гумфонд», «Шумелаъ Мышь» и т. д.

      По сравнению с изначальным бесцветным компьютером, до неузнаваемости изменился дизайн – утонченные коллажи с «двойным дном» и провокативные рисунки привели в равновесие форму и содержание.

      Что касается менеджмента и дистрибьюции, то в целом «Ересь» оказалась одним из самых раритетных изданий, распространявшимся исключительно на экспорт в литературно-музыкальные

11

Речь идет об искаженной информации, опубликованной в «Комсомольской правде» (15.01.92) в рубрике «Трудовые будни рок-н-ролла».