Я (не) твоя девочка. Виктория Королёва

произнесла она, судорожно вздохнув, слезы уже вовсю бежали по щекам.

      Но Филипп не слушал, выскользнул из нее.

      – Любимая, посмотри на меня. Не нужно справляться, тем более выдерживать, секс должен приносить удовольствие, а не становиться пыткой.

      – Фил…

      – Тихо. – Филипп лег рядом и обнял Виту, стараясь погасить зарождающуюся истерику.

      – Я бы смогла, смогла… – повторяла она, глотая слезы и дрожа, как на ледяном ветру. Потом заметила, что его член все еще стоит.

      – Как же ты… я сейчас…

      Филипп перехватил ее за плечи до того, как она успела склониться к нему и взять член в рот. Уложил обратно на подушки.

      – Сам справлюсь, на что мне правая рука? Полежи, успокойся. – Филипп поднялся с кровати и направился в ванную.

      Вита свернулась клубочком, притянув колени к груди.

      Ну вот, она все испортила. Зачем только попросила его об этом, думала, что справится, но, когда почувствовала, как он проникает внутрь, перед собой уже не Филиппа видела, а мерзкие пьяные рожи. Ее словно выдернуло из реальности и бросило в прошлое, жестко приложив о бетонный пол при падении с высоты. Никогда ей не преодолеть этот страх, никогда не справиться с собой. Хуже всего было осознание, что она не сможет принадлежать Филиппу полностью. Всегда между ними будут те трое, что взяли ее силой, сломали, распяли, уничтожили. Не «Точка», а «Многоточие».

      Навсегда многоточие…

      Глава 7

      Ночью его девочке снились кошмары. Снова. Филипп так и не заснул, прислушивался к дыханию Виты, тихим стонам, поглаживал ее по волосам, шептал, что все хорошо, она в безопасности. Но там, во снах, это было не так. Она звала его на помощь, а он не мог ее спасти, не мог вырвать из того страшного места. От кого она убегает по темным коридорам бесконечного лабиринта? От кого прячется, дрожа и плача в холодных камерах собственного подсознания? От маньяка, убивавшего женщин, которого Филипп зарубил топором, когда он похитил его девочку? Или от Рафаэля Акчурина, упокоившегося в скотомогильнике?

      Вита дернулась во сне, всхлипнула:

      – Фил!

      Филипп крепче прижал ее к себе.

      Прикрыл веки, вспоминая ночь, когда они с Тимофеем казнили Акчурина. И это был единственный раз, когда брат не просил проявить снисхождение, простить, отпустить. Тимка стоял, крепко стиснув челюсти и кулаки, наблюдая, как на дне глубокой ямы ворочается человек, издевавшийся над Любой. Брат не произнес ни слова, но не отвел взгляда, даже когда к яме подъехал трактор и сбросил с ковша вниз дохлую корову. Лишь вздрагивал от каждого вопля раздававшегося со дна. Филипп стоял рядом и молча курил, они уже все сказали и друг другу, и твари, подыхавшей в яме.

      Все не то…

      Не от Рафа и маньяка Вита просила защиты, а от уродов, которые ее изнасиловали.

      Филипп в десятый раз за ночь подумал: нельзя было соглашаться на ее просьбу.

      – Я найду их и убью. Всех до одного. – Он провел по лбу Виты, убирая светлую прядь, упавшую на лицо.

      Не дожидаясь, когда наступит утро, Филипп встал с кровати, оделся, осторожно отпер дверь. Обернулся, посмотрел на жену. Вита тревожно