Клятва золотого дракона. Ирина Вадимовна Лазаренко

для стража Йоринга.

      И, отечески улыбнувшись, Брийгис с редкой для него поспешностью исчез в зале. Иган испуганно оглянулась, но остальные векописцы тоже отвернулись от нее и торопились скрыться с глаз. То есть заняться своими очень важными делами, конечно же. Шуршали мантии, тихо постукивали башмаки по плитам пола, слышалось хриплое дыхание кого-то из старших, скрипели невидимые за стеллажами перья, молчал страж Йоринг, видимо, опешивший не меньше Иган.

      Значит, подземья.

      Губы гномки дрогнули в неуверенной улыбке. Что же, возможно, это и к лучшему, что ее бросили на растерзание Йорингу – значит, никто из векописцев не услышит ничего, слишком для себя удивительного.

      – Итак, вы отправляетесь в подземья, – поняв, что Йоринг злился только на Брийгиса и больше кричать вроде бы не собирается, Иган улыбнулась смелее.

      Он молча смотрел на нее и ждал продолжения, но гномка тоже всё молчала и молчала, потому в конце концов страж ответил:

      – Планируется вылазка неопределенной длительности в составе группы для изучения путей ближайшего подземья, которые могут определить последующий путь к основной цели.

      Бр-р, какие жуткие и явно чужие слова, наверняка из какого-нибудь внутристражьего распоряжения, из тех, что зачитываются вслух. Говорят, стражи должны заучивать такие распоряжения наизусть, ведь обычные гномы почти не обучены грамоте.

      – А что будет этой основной целью? – деловито спросила Иган, изо всех сил надеясь, что это нечто, требующее серьезных и обстоятельных поисков.

      – Бегун.

      – Ох! – вырвалось у нее.

      Да уж, куда обстоятельнее! Экспериментальная машина то ли была, а то ли нет, то ли сгинула под завалом, то ли утонула в лаве, а может быть, ее разорвало взрывом на маленькие деталюшки. И совершенно неясно, где это произошло: в средних подземьях или в дальних, под стенами одного из потерянных городов. Ко всему прочему, толком неизвестно, как выглядел бегун, то есть существует три более-менее подробных описания, но совпадений между ними – одно лишь название.

      «И на площади Вулбена предстала передо нами машина бегун, что была чернее ночи и тяжелее статуи, поскольку почти целиком состояла из обсидиановых пластин, она была о сорока подвижных ногах с двумя коленями и с глазами, мечущими пыль. Голова её срощена с телом, а ростом она невелика, хотя и способна везти седока, но вышагивает вместе с механистом, очень послушная его командам, которые он подаёт, касаясь обсидианового тела, поскольку у бегунов нет ух. Куда потом делась машина бегун с площади Вулбена, мне неизвестно».

      «Позднее мне сказали, что эта машина, не похожая на машину, а похожая на огромную кошку, только вместо ног имеющая ползучие цепи и седло на спине, на такой высоте, что приходится задирать голову, если желаешь рассмотреть седока, называется бегуном, поскольку быстра, словно бег или ветер, реющий на огромной вышине или в глубях. Было это на дороге, что соединяла Ардинг и его восточный