Татьяна и Александр. Полина Саймонс

денег.

      Александр не сказал отцу о тысячах американских долларов, привезенных из Америки и припрятанных ею.

      – Перестаньте говорить обо мне так, словно меня здесь нет! – прокричала Джейн.

      Они с удивлением посмотрели на нее. Впоследствии Джейн стала красть деньги из карманов Гарольда и покупать на них водку. Гарольду пришлось держать деньги вне дома. Потом Джейн застукали в чужой комнате, где она рылась в вещах людей, успев захмелеть от найденных ею французских духов.

      Александр опасался, что следующим естественным шагом матери будет растрачивание на выпивку денег, привезенных из Америки. Это прекратится, лишь когда кончатся все деньги. Сначала советские рубли, накопленные ею на службе в Москве, затем американские доллары. Мать вполне может за год потратить все свои доллары на водку, покупая ее на черном рынке. Она потратит деньги, и что потом?

      Без этих денег он пропадет.

      Александру надо было, чтобы мать какое-то время продержалась в трезвом состоянии, разрешив ему спрятать деньги вне дома. Он знал: если она обнаружит, что он взял их без ее разрешения, то впадет в истерику и Гарольд узнает о ее предательстве. Если Гарольд узнает, что его жена не доверяла ему с момента их отъезда из Соединенных Штатов, не доверяла, когда любила и уважала его, не верила в его устремления, идеалы и мечты, которые, как он считал, она разделяла с ним с самого начала, – если он об этом узнает, то, как чувствовал Александр, не оправится. А он не хотел отвечать за будущее отца, он хотел лишь иметь деньги, которые помогли бы ему устроить собственное будущее. Этого же хотела его трезвая мать. Он знал об этом. В трезвом состоянии она позволит ему спрятать деньги. Весь фокус заключался в том, чтобы привести ее в трезвое состояние.

      Как-то Александр промучился два выходных дня, пытаясь удержать мать от выпивки. Она в приступе ярости осыпала его бранью и изливала на него свою желчь. В конце концов даже Гарольд не выдержал:

      – Ради бога, дай ей выпить и скажи, чтобы заткнулась!

      Но Александр не дал ей выпить. Он сидел рядом с ней, вслух читал ей Диккенса по-английски, Пушкина по-русски. Он читал ей самые смешные рассказы Зощенко. Он кормил ее супом с хлебом, угощал кофе. Он клал ей на голову мокрые холодные полотенца, но она продолжала ругаться. В один из спокойных моментов Гарольд спросил у Александра:

      – Что она имела в виду, говоря о тебе и Светлане?

      – Папа, разве ты до сих пор не понял, что нельзя слушать ее бред?

      – Да-да, конечно, – в задумчивости пробормотал Гарольд, отходя от Александра, хотя и недалеко, потому что в узкой комнате идти было некуда.

      В понедельник, пока отец был на работе, Александр пораньше ушел из школы и весь день уговаривал мрачную и жалкую трезвую мать спрятать ее деньги в надежном месте. Александр пытался объяснить ей, сначала терпеливо и спокойно, а затем нетерпеливо и с криками, что если, упаси бог, с ними что-нибудь случится и их арестуют…

      – Не говори чепухи, Александр! Зачем им нас арестовывать? Мы советские люди. Мы живем небогато, но мы и не должны жить лучше других русских. Мы приехали