Неидеальный спор. Саша Керн

я под водой вынырнул и хватал ртом воздух, чтобы надышаться. Однажды мы с другом Гариком ставили эксперименты по задержке дыхания в бассейне, он всплывал и смешно шлёпал губами, как немая селёдка, чтобы схватить побольше кислорода в лёгкие. Я ощущал то же самое, только выбирался не из воды, а из сна. Над головой потолок вместо воды, а чувство – словно мог утонуть.

      Я сел в кровати, медленно приходя в себя. Позвал девушку, с которой провёл ночь, но в ответ услышал только перекличку птиц за окном и шелест листвы. Май выдался тёплым – конечно, не тридцать летних градусов, но тепло по-весеннему, когда можно открыть окно, чтобы свежий воздух вместе со звуками проникал в комнату, заставляя радоваться новому дню.

      Отбросив одеяло, я вскочил и дёрнул дверь ванной. Надежда, что она не слышит меня из-за шума воды, растаяла, потому что никакого шума не было и свет в ванной не горел. Постучав по косяку пальцами, чтобы сообразить, что происходит и что делать дальше, я натянул джинсы и выскочил из комнаты, продолжая звать исчезнувшую из постели девчонку.

      На ум приходили разные варианты исчезновения от «пошла прогуляться» до дикого «она мне приснилась».

      – Здесь никого нет, кроме меня, – услышал я с первого этажа голос Галины Петровны, нашей помощницы по хозяйству, которая, наверное, уже готовила завтрак на двоих, как я просил. – Кофе или чай? Что-нибудь принести?

      – Нет. Не сейчас, – быстро ответил я со второго этажа.

      Голова гудела от бешено закручивающихся в узел мыслей.

      «Что я сделал не так? Чем мог её обидеть? Почему она ушла?» – думал я.

      Остановился у лестницы, вернулся назад, толкнул дверь и бросил взгляд на тумбочку – сотового не было. Я не мог вспомнить момента, когда и куда его кинул.

      Разворошил кровать в поисках смартфона, потому что иногда засыпал с ним в руках, и столкнулся с её запахом, оставшимся на подушках и простынях. Сладковато-ванильный, нежный. На секунду я забылся, откинувшись на подушку, и закрыл глаза, вспоминая всё, что произошло после её приезда ко мне.

      Дурак!

      Ругал себя за то, что проспал момент, когда она могла уйти.

      Уйти?

      Почему-то я даже не мог предположить, что она решит уйти – вот так просто, ничего не сказав, сбежать утром. И если бы не сон, от которого я столь резко проснулся, мог бы ещё валяться и ничего не предпринимать.

      Сон…

      Я давно не видел маму во сне. Столько раз мысленно представлял, хотел увидеть, чтобы не забыть черты, голос и её прикосновения, но каждый раз после нескончаемой бессонницы просто проваливался в темноту до утра.

      Мама не снилась давно, но в этот раз словно хотела мне помочь, хотя видение было не из лёгких.

      Больничная палата, этот ужасный запах медикаментов и стерильной чистоты, мама на современной койке с приподнятым подголовником. Её глаза закрыты, дышит часто, у меня наворачиваются слёзы. Знаете, про сильных мальчиков – всё это пустая болтовня. Когда тебе действительно плохо, сдержать слёзы невозможно, они сами текут; и я пытаюсь их скрыть, спрятав лицо в сгибе локтя и уткнувшись в край кровати.

      Там, на грани реальности, на меня нахлынули чувства, которые я испытал, когда мама впервые сказала, что скоро нам придётся попрощаться, что она всегда будет со мной, но теперь незримой тенью станет помогать не сбиться с пути и сделать правильный выбор.

      Я не верил в поставленный диагноз. Казалось, только в фильмах бывает, когда вполне себе счастливая семья вдруг теряет самое главное – её душу, то, что всех скрепляет и объединяет. Потеря близких представляла собой потерю себя, по крайней мере, какой-то её части. Я не знал, как смогу дальше жить. Просто не хотел знать.

      И вот я у кровати мамы, плачу и чувствую, как она положила руку мне на затылок и тихонько проговорила:

      – Милый, поторопись.

      – Что?

      Я попытался стереть следы слёз рукавом свитера и посмотрел на неё.

      – Она уходит, ты ещё можешь её догнать.

      – Кого? – не понял я.

      На лице мамы играла еле заметная улыбка, а глаза смотрели так же тепло и участливо, как обычно.

      – Её. Ты же не хочешь её потерять. Она же…

      Мама закашлялась.

      – Да-да, только не волнуйся.

      Я сжал её ладонь, поцеловал в щёку, а она всё торопила:

      – Иди, милый. Скорее…

      И тут я всплыл. Точнее, вынырнул на поверхность, чтобы… Чтобы что?

      Я перевернулся на живот, свесив руку с кровати, и нащупал сотовый. Пока набирал код доступа, сел и наконец заметил листок на тумбочке под фотографией. Я отложил телефон, сглотнул и потом только потянул на себя мятую бумагу.

      Читал, спускаясь по лестнице, ничего не понимая, пропуская слова и перечитывая несколько раз. Почерк ровный, стук моего сердца – нет.

      «Это всё. Ты получил то, что хотел. Поздравляю».

      Подпись – буква «В». Последняя буква расплылась, словно была размыта водой.

      Я набрал её номер, слушал