Бросить вызов Коко Шанель. Джин Макин

что Аня думает по этому поводу? Что говорит ее муж?

      Чарли внезапно притих. Его руки дрожали, когда он закуривал сигарету.

      – Прости, – выдохнула я.

      – Ничего страшного. Ты думаешь, мне весело от мысли, что я влюблен в чужую жену, и от попыток найти во всем этом какой-то смысл? Я пытался забыть ее, но она… – Он сделал паузу и затянулся. – Она – та самая. Ничего не могу с этим поделать, Лили. Представь, что тебе нужно было бы как-то справиться с чувствами к Аллену. Любовь берет верх над тобой, не так ли?

      – Да, – согласилась я. – Это настолько охватывает тебя, что ничто другое уже не имеет значения.

      Подъехало такси, и Чарли открыл мне дверцу. Мы слишком устали, чтобы идти дальше пешком.

      – Итак, расскажи мне о нем. О бароне, – сказала я, прижимаясь к Чарли, чтобы согреться.

      – Друг семьи. Больше даже деловой партнер. И да, они являются или, по крайней мере, были любовниками. Из того немногого, что Аня рассказывала, я подозреваю, что муж это даже одобряет. У барона хорошие связи, и он занимает высокое положение в правительстве Германии, что может оказаться полезным, если начнется война. Не делай такое лицо, Лили. Здесь это не такая уж и редкость.

      За окном такси Сена сияла в предрассветных лучах, как потускневшая оловянная посуда.

      Чарли мрачно взглянул на реку. Ночь сменялась рассветом, и Париж из серости окрашивался лавандовыми оттенками раннего утра.

      – Она тоже меня любит. В этом я уверен, – добавил он.

      – Тогда почему Аня просто не разведется с мужем и не сбежит с тобой? Это не лучший выбор, но хоть что-то.

      – Дело в ребенке. У Ани есть маленькая дочь. И ее муж не отдаст нам ребенка.

      Я опустилась на мягкую обивку, шокированная этим открытием.

      – Ох, Чарли, – вздохнула я. – Ты в такой беде.

      4

      Когда я проснулась на следующий день – на самом деле день был тот же, – птицы, сидевшие на каштанах, уже закончили свой утренний ритуал пения, а соседские домохозяйки звали детей на обед. Едва открыв глаза, я сразу погрузилась в тревогу и чувство вины, что заставило комнату закружиться еще сильнее, чем при похмелье. Я пропустила первый урок, Джеральд непременно разозлится.

      Медленно, ощущая сердцебиение, бьющее по вискам, словно молоток, я села на кровати и вспомнила, где нахожусь. Париж. Никаких уроков. Никакого Джеральда. Свобода охватила меня. Мне не придется бояться ненавидящего взгляда Джеральда или перешептываний школьниц, превративших историю Аллена и Лили в трагедию, которую рассказывали друг другу поздно ночью, в темноте.

      Под дверью лежала записка.

      Увидимся, – писал Чарли. – Заеду за тобой в шесть. Мне нужно посетить лекции в Сальпетриере. Оставшийся день проведем вместе.

      Целый день, в котором не нужно ни перед кем отчитываться, в котором нет ни работы по дому, ни уроков, ни скучных посиделок с преподавателями школы. Этот день был чистым холстом, который я могла раскрасить сама. Однако за удовольствием тут же тянулось чувство вины, словно бродячая собака, которая