Вишневое лето. Карина Бартш

смущенным.

      Я почувствовала, что у меня на лбу написано, что я хочу рвать и метать, а он расхохотался, пожал плечами и сказал:

      – Попытка не пытка.

      – Элиас! – прошипела я.

      – Да?

      – Ты так и не убрал руку!

      – Ха! – он убрал руку. Я мысленно пожелала ему подавиться его самодовольной ухмылкой.

      – Ты правда считаешь, что абсолютно неотразим? По-твоему достаточно всего лишь сказать девушке, что она красивая, чтобы она тут же в тебя влюбилась? Ты жалок, Элиас!

      – А кто говорил про влюбленность? Я просто хотел развлечься, – ответил он.

      Я фыркнула, сейчас я выскажу ему все, что думаю.

      – Я бы тебе не дала, даже будь ты последним мужчиной на земле, Элиас!

      – Да неужели? – он снова поднял брови и заулыбался. – Позволь напомнить, что ты со мной уже целовалась.

      – Ты все-таки помнишь, – сказала я. – Поразительно, а я думала, при встрече ты меня не узнал.

      – Ты не ответила на мой вопрос, – сказал он совершенно спокойно, не обращая внимания на мои слова.

      – Хорошо, я отвечу, – сказала я. – Во-первых, я была молодой и глупой, во-вторых, я об этом сожалею, а в-третьих, это было так давно, что уже не считается!

      Он продолжал надо мной смеяться, но взгляд его был так холоден, что я почувствовала себя неуверенно.

      – Думаешь, я тебе поверю? – фыркнул он. – Это все притворство. Поверь, я знаю таких, как ты.

      – Ты знаешь таких, как я? Давай, поделись со мной глубокими знаниями человеческой природы и тайн мироздания, – я смотрела на него с отвращением, ожидая ответа.

      – Хорошо, поделюсь, – он помолчал минуту, видимо, собирая в кучу все мысли, которые водились в его крохотном мозгу.

      – Ты только изображаешь уверенную в себе недотрогу. Ты пытаешься выглядеть остроумной, но в глубине души ты маленькая, глупая и беспомощная девчонка. Ты из тех, кто хочет казаться умным и начитанным, но в действительности тебе хочется услышать, что ты красивая. А читала ты в своей жизни только Гарри Поттера, тома с первого по двадцать седьмой, хотя это уже другой разговор, – он рассмеялся и продолжил. – В глубине души ты мечтаешь, чтобы тебе кто-нибудь день и ночь говорил комплименты, чтобы этот кто-то тешил твое крохотное чувство собственного достоинства и чтобы было кем хвастаться перед подружками.

      Сказать, что я была поражена, – ничего не сказать. Я ждала, что он выдаст какую-нибудь глупость, но он превзошел все мои ожидания.

      – Вау, Элиас, – усмехнулась я, чувствуя к нему еще большую неприязнь, чем раньше. – Спасибо тебе за такой подробный анализ моей души. Я под впечатлением! А мое мнение о себе хочешь узнать?

      – Давай.

      – Так вот, – я изобразила точно такой же высокомерный тон, каким говорил он. – Ты козел и ничего не понимаешь в людях.

      Он смотрел на меня, приподняв брови и улыбаясь. Как я и ожидала, Элиас умел думать только той головой, которая у него в штанах, так что даже не надеялась на то, что он меня понял. Хотя я все-таки сумела ненадолго заткнуть его, ведь он явно не имел понятия, как реагировать