Джузеппе Гарибальди. Его жизнь и роль в объединении Италии. Анна Ивановна Цомакион

к этой программе и вступил в “Молодую Италию”. Таким образом, сошлись эти два человека – натуры диаметрально противоположные. Фанатик и аскет, Мадзини все силы своего духа вложил в одну, безраздельно поглотившую его идею; мягкости и терпимости Гарибальди, всегда легко угадывавшего малейшее движение чужой души, он противопоставлял суровую непреклонность, которой напоминал фанатического сектанта. Мадзини жил постоянно в сфере общих идей и редко спускался с высоты своего идеала к фактам действительности; Гарибальди был создан для жизни среди себе подобных, на страдания и радости которых так легко отзывалось его чуткое сердце. Если впоследствии Гарибальди стал идолом своего народа благодаря неиссякаемому источнику любви и сострадания к ближним, если в тяжелой и полной лишений жизни его согревали отраженные лучи того самого пламени, которое теплилось в душе героя, то железный характер Мадзини, необычайная сила его ума и непоколебимая вера в свою идею сделали его единственным, всеми признаваемым главою движения, santo maestro (святой учитель), как его называли. По одному его слову люди шли на виселицу, под расстрел и гибли в казематах. Такою личностью не мог не увлечься восторженно настроенный молодой Гарибальди. При первом же знакомстве он предложил Мадзини свои услуги, уверяя, что на него можно положиться.

      В то время Мадзини был занят организацией так называемой сен-жюльенской экспедиции. Гарибальди взял на себя миссию вербовать на море сторонников революции; с этою целью он поступил во флот на государственную службу, причем действовал так успешно, что фрегат “Эвридика”, на котором он служил, готов был примкнуть к восстанию. Ядро заговора группировалось вокруг Мадзини в Женеве, куда он принужден был удалиться из Марселя по настоянию французских властей. Оттуда условлено было ожидать сигнала, и тогда две колонны должны были одновременно проникнуть с разных сторон в Пьемонт. Начальником экспедиции был выбран польский генерал Раморино. Мадзини не одобрял этого выбора, но должен был уступить общему желанию. Скоро обнаружилось, насколько он был прав.

      Раморино не верил в успех экспедиции и бесконечными проволочками более чем на год затянул ее осуществление. Когда, наконец, по настоянию Мадзини войска выступили в поход, Раморино, вместо того, чтобы направиться согласно условию в деревню Сен-Жюльен, стал без цели бродить вокруг Женевского озера. Тогда Мадзини, потеряв терпение, сам примкнул к отряду Раморино, чтобы следить за действиями генерала. Но болезнь свалила его в ту минуту, когда он готовился сразиться с правительственными войсками, окружившими отряд. Оказалось, что весть о заговоре успела достигнуть правительства, и дело Мадзини было проиграно. Одна из колонн была задержана швейцарскими войсками, а другая – частью взята в плен, частью рассеяна.

      Между тем Гарибальди, находившийся на своем судне, ждал условленного сигнала с суши. Но время проходило, не принося с собою ожидаемых вестей; тогда Гарибальди предоставил фрегат на попечение