Читатель предупрежден. Джон Диксон Карр

выглядеть одновременно массивным и компактным. Типичная викторианская готика: снизу дом представлял собой гладкую узкую мощную стену из темно-красного кирпича, которая величественно поднималась вверх, словно борт корабля, а затем разветвлялась на маленькие остроконечные башенки разной формы и похожие на изящные безделушки дымовые трубы. Этот особняк находился внутри треугольника, образованного пересечением двух дорог, в глубине участка размером шесть-семь акров, обнесенного высокой кирпичной стеной, причем одна только эта стена в 1880-е годы, вероятно, обошлась своему владельцу в целое состояние.

      Тот, кто построил Форвейз, явно стремился к уединению, и он его получил. За стеной у перекрестка стояла постовая будка с регулировщиком. Но за воротами дорога резко сворачивала, скрывалась за деревьями и тянулась сквозь парк, пока перед прибывшими не появлялись витражные стекла и крошечные балкончики.

      Доктор Сандерс с большим любопытством шел по грунтовой дороге, слушая шуршание песка под ногами. Около входа в поилке для птиц несколько пернатых трепетали крыльями, а воробьи с громким чириканьем летали кругами перед фасадом Форвейза. Сандерс ничего не знал о Сэме и Мине Констебль, за исключением того, что они были хорошими друзьями Лоуренса Чейза; он не имел ни малейшего представления, почему с ним так хотели встретиться. Чейз, добродушный, но немного рассеянный молодой барристер, по какой-то причине считал, что все должны обо всем знать.

      И все же, несмотря ни на что, Сандерсу дом скорее понравился. Он взял большой железный дверной молоток и постучал. Птичий гомон стал еще громче, но ему никто не открыл.

      Выждав немного, Сандерс постучал снова, и опять никакого ответа. За дверью он не услышал ни шагов, ни каких-либо шорохов. Принимая во внимание отсутствие машины на станции, Сандерс стал с тревогой обдумывать разные возможные варианты: он ошибся с датой, что-то напутал или последнее письмо от Лоуренса где-то затерялось. Сандерс постоял еще немного, поставил на землю чемодан, повернулся и пошел вдоль правого крыла дома.

      Оно целиком состояло из одного просторного помещения, которое занимало всю пристройку к центральной части здания. Там находился зимний сад – в конце девятнадцатого века оранжереи были в большой моде. Просторный зал, выстроенный из дерева, с высокими витражными окнами, от земли до потолка, и круглой стеклянной крышей. В наши дни такие постройки кажутся архаичными, чопорными, напыщенными. Одно из витражных окон было приоткрыто, и, к своей радости, Сандерс услышал голос. Он принадлежал женщине, которая говорила сквозь тихий мелодичный шум, напоминавший журчание воды.

      – Он должен уехать, – сказал голос. – Ларри, убеди Мину отослать его. Иначе будут неприятности. Неужели ты сам этого не видишь?

      Голос звучал так напряженно, что Сандерс невольно остановился. Затем кто-то другой усмехнулся, и он услышал голос Лоуренса Чейза:

      – В чем дело? Боишься, что он прочитает твои мысли?

      – Знаешь,