Вся власть твоя. Ася Лыкова

и потому, когда все же послышался шум воды, она вздохнула с облегчением. Ора представить не могла, что чувствует сейчас этот мужчина, волей случая оказавшийся в таком незавидном положении. Она уже и не верила, что он мог совершить что-то противозаконное.

      Где-то в глубине души она подозревала, что знает ответы на свои незаданные вопросы. И это знание не приносило ей ни малейшего облегчения. Все же ради обыкновенного военнопленного на пороге ее домика не появился бы лично один из Магистров в сопровождении командора Эгрисси.

      Может, он кто-то из офицеров?..

      Ора силилась вспомнить, что ей было известно о прошедшей войне. Но в голове зияла пустота. Она отчетливо помнила, что читала в то время, какие эксперименты ставила, но совершенно не могла воскресить в памяти хоть что-то, что происходило вне стен Академии.

      Что ж, Макс не выглядел кем-то уж совсем чуждым. Да, его внешность и говор выдавали в нем иноземца, но у него не рос хвост и не было двух рогатых песьих голов, как в исторических книгах описывали варваров, живущих далеко на севере.

      Ора нахмурилась. По всему выходило, что Максу просто не повезло. Но именно из-за него ее исследования оказались под угрозой срыва, и она просто не могла себе позволить жалеть Макса. Она нахмурилась, вспомнив разбитые склянки, и все же собралась сделать завтрак. Для особых изысков не нашлось ни настроения, ни продуктов – только несвежий хлеб, овощи с собственного небольшого огородика и пара яиц, из которых Ора сготовила бы яичницу, но растапливать печь она не хотела. Поэтому она просто нарезала хлеб ломтями, посыпала их крупной солью, помыла овощи. Выставила все на стол, присовокупила кувшин молока, оглядела это великолепие. Никогда ранее она не задумывалась, что живет очень бедно, ограничивая себя во всем. Теперь же, когда в ее руках оказалась не только собственная жизнь, но и чужая, Ора поняла, что совершенно не представляет, как быть дальше.

      – Бывают дни, – сказала она сама себе, чувствуя, что на глаза от обиды наворачиваются слезы, – когда все идет не так.

      В этот момент около кухонного стола возник Макс. Он переоделся, умылся и теперь выглядел заметно посвежевшим. Отцовские вещи смотрелись на нем так себе. Штаны явно были велики в талии и слишком коротки – они едва доходили ему до середины голени. Чтобы они не спадали, Максу пришлось затянуть ремень, и штаны от этого пузырились на сухощавых бедрах. Рубаха оказалась мала в плечах. Но все же это было куда лучше тюремной одежды, которую Макс держал сейчас в руках.

      – Выкинь эту гадость, – со вздохом попросила Ора; на такого Макса она злиться не могла, – и садись за стол.

      – Как скажете, иса Ия, – безжизненно отозвался мужчина. Он осмотрел кухню и нашел закрытую корзину для мусора. Скомканный грязно-серый ком отправился туда. А сам Макс сел за стол.

      – Просто Ора, – напомнила девушка, понимая, что столь формальное обращение начинает сводить ее с ума. Она поставила перед Максом тарелку