Всё хоккей. Елена Сазанович

не виноват. Такие случаи уже бывали в истории спорта. Не ты – первый и дай Бог, чтоб последний. Но я сомневаюсь. Так что твоя совесть чиста.

      – Уж куда чище, – прохрипел я, вновь откинул голову на подушку и прикрыл глаза. – Кто он, Леха?

      – Кто? – Леха засуетился, наливая себе чай. – Да никто. А тебе зачем это знать? Такие вещи лучше не знать. Чем меньше знаешь, тем проще жить. На войне, кстати, тоже не спрашивают паспорт того, кого убивают.

      Я перехватил руку Ветрякова и крепко ее сжал.

      – Кто он, Леха?

      – А у тебя сильная рука, Талька. Еще пару деньков и как миленький встанешь на лед.

      – У меня и сильные нервы, не беспокойся. Кто он, Леха?

      – Фу! – Ветряков сделал большой глоток, осторожно проглотил горячий чай и промокнул вспотевший лоб салфеткой. – Ну и настырный же ты. Я же сказал – никто! Просто никто. Ты знаешь, я даже такой серости в жизни и не встречал. У него даже фамилия Смирнов. Разве запомнишь? Как будто мертвый человек, и жалеть его надо, ты согласен, жалеть нужно всех мертвых? Но это? Знаешь, как будто и не было человека. Был и нет. Просто так. Был и нет. Я не знаю, но мне кажется, что ты убил – случайно, конечно! – просто серость.

      – А ты понимаешь, что такое убил?

      – Я понимаю, что ты классный центр, я понимаю, что тебе следует немножко очухаться от всего этого, и ты прекрасно встанешь на ноги. Мы не Боги, и не нам решать: мертв кто-то или нет.

      Я поднял свою голову с подушки и вцепился двумя руками за воротник Лехиной рубашки.

      – Да, не нам решать… Но сегодня я хочу решить. Я, только я, ты слышишь? Без мамы, без товарищей, только я один! Я убил человека и должен нести за это ответственность, даже если я убил ничто!

      – Ответственность? – Леха готов был расхохотаться. – А какую, если не секрет? Даже если ты будешь умолять милицию тебя посадить, никто пальцем не пошевелит. И правильно сделает! Знаешь, сколько стоит день пребывания в тюрьме? И с какой стати за тебя будут платить? Дудки! Им своих достаточно! Еще не хватало посадить невиновного. Они, кстати, дело даже не возбуждали. Несчастный случай и точка. Я тебя глубоко ценю, как игрока, но все равно сомневаюсь, что ты настолько гениален, чтобы рассчитать и произвести щелчок шайбой в голову конкретному человеку, сидящему на трибунах за десяток метров от тебя, причем двигаясь по хоккейной площадке со скоростью ветра. Увы! Твои способности небезграничны. А насчет ответственности, она вот где, – Лехв постучал по своей голове. – Так что не волнуйся. Тебя еще так достанут журналисты, что ты будешь плакать. Советую по добру по здорову, смотаться куда-нибудь подальше на пару неделек, пока все не утрясется. Люди забывают быстро, а репортеры еще быстрее.

      Леха оказался прав. Телефон мой не умолкал ни на секунду. И в дверь также непрерывно звонили. Еще это можно было бы пережить, просто не отвечая на звонки, если бы не Диана. Для нее наступил звездный час. Она раздавала интервью направо и налево. Не гнушаясь мельчайшими подробностями нашей совместной жизни. Даже не забыла упомянуть, что на мандарины у меня аллергия. Она однажды