Я к тебе. Cветом по тёмному. Алексей Простокишин

но в интеллектуальной издательской системе Ridero

      «Сухо, затвором, в ленте сменится год…»

      Сухо, затвором, в ленте сменится год.

      Маятник времени – острая грань клинка.

      Срезанной прядью под ноги упадёт

      Лист недописанной сказки из дневника.

      Где-то на полувздохе замрëт сюжет.

      Что там? Какие дали затянет канвой?

      Слева будут шептать, что ответа нет.

      Справа ты шепчешь: «Не верь. Я всегда с тобой».

      Ленты дорог. Сюжеты. В них ты и я.

      Стрелки. Перрон. Разъезды. И снова перрон.

      Мы будто пишем сказку из бытия.

      Водим, прижавшись теснее, одним пером.

      Буквы в наклон. Чернилами спутан след.

      Строки в реальность впитаются, как вода.

      Острые грани сточатся лаской лет.

      В пене игристого стают осколки льда.

      Выйдет канва на взлёт из границ времëн.

      Птицей вспорхнëт из-под ног упавший листок.

      Кто-то когда-то спросит, прочтя на нём:

      «Долго и счастливо…», – «Мама! А дальше что?..»

      «…Даль синевы укроет сизая мгла…»

      …Даль синевы укроет сизая мгла.

      Лето, зима… Недавно или давно…

      Где бы ты, когда бы, ты ни была —

      Я всё равно найду тебя. Всё равно.

31.12.24

      «Небо аркой, по-питерски, до чёртиков так знакомо…»

      Небо аркой, по-питерски, до чёртиков так знакомо,

      Что невольно ищешь знаки возле дверей.

      Я поднимаю глаза: в черноте проёма —

      Звëзды жгутся глазами диких зверей.

      Что там держит ноги? Какая ещё гравитация?

      Расскажите, что это такое, в конце концов!?

      Вместо внятных ответов – принудительная вентиляция —

      Струи ветра с неба в забрызганное лицо.

      Разговор по каналам душ. Невесомой каплей

      По холодным губам в бездну молчания вопрос.

      Так отчаянно ждёшь ответа, что звëзды близкими стали.

      Задержу дыхание. Взлечу.

                 Без разбега и всех этих взлётных полос.

      Небо хмурится: что это, кажется, я возражаю?!

      Разговор по душам не клеится всё равно.

      Говорит: если любишь, я всё тебе оправдаю.

      Говорю: если любишь, то «если» быть не должно.

      Взрыв молчания. В крышу градом. Слепым. Бесцветным.

      Звери лижут мне руки, в нейтронах зрачков

                                                        не скрывая слëз…

      Где там бармен, куда пропал со своим абсентом?

      И что это потолок у бара весь в дырах? От звёзд?..

26.12.24

      «Темноты декабрь…»

      Темноты декабрь

      у осени выстрадал

      На наколки.

      Тонкий лëд

      тишину квартала выстрелом —

      На осколки.

      И смолчат деревья.

      Пустыми кронами

      Глянут в небо.

      И дома

      протянутыми балконами

      Спросят снега.

      И с оглядкой кот

      пройдëт, дëрнув лапами.

      Снов навеет.

      И, кончаясь, год

      догорит гирляндами.

      Не согреет.

      И тоска по тебе

      зажмëт под свитером

      Коготками.

      И придёт зима.

      Со снежною свитою.

      С огоньками.

      И ворвётся скомканно

      ветер в комнату —

      До озноба…

      А по белому снегу

      как наколото:

      «Л… до гроба»…

6.12.24

      «Бродит по улицам холод…»

      Бродит по улицам холод,

      Кутаясь в дым сигарет.

      Как сразу пустеет город,

      Если тебя в нём нет.

      Как сразу пустеет вечер.

      Сдувает огни домов,

      Порывами, будто свечи

      Дыханием сквозняков.

      Небо тоской застелено.

      Закрыта полëтам высь.

      Ты уезжаешь. Мгновенно,

      Сразу пустеет жизнь.

      Свет, замерзающий в лужах,

      Ярче вычертит тьма.

      Ты