Сломанная воля. Макс Блэквуд

ейся сквозь поры кафеля.

      В центре комнаты возвышалось кресло, похожее на тронутое коррозией подобие стоматологического, только гораздо большее и зловещее. К нему были прикреплены кожаные ремни, толстые и прочные, словно предназначенные для удержания не человека, а дикого зверя. В кресле сидела женщина. Молодая, лет двадцати пяти, с растрепанными темными волосами, запавшими глазами и бледным, восковым лицом. Её взгляд был прикован к потолку, словно она искала там спасение от ужаса, который сковывал её тело.

      Вокруг кресла стояли столы, заставленные приборами: электроэнцефалографы, кардиомониторы, датчики давления, генераторы звука и света, шприцы и пробирки с неизвестными веществами. Всё это оборудование соединялось множеством проводов, змеящихся по полу и создающих впечатление паутины, в которую угодила жертва.

      У одного из столов стоял Архитектор. Он был одет в безупречно чистый белый халат, поверх которого был надет фартук из плотной прорезиненной ткани. На руках – хирургические перчатки. Его лицо оставалось скрытым за маской, но даже сквозь нее можно было почувствовать его ледяное спокойствие. Он был невысокого роста, худощавый, но в каждом его движении чувствовалась уверенность, даже какая-то механическая точность.

      Он медленно осматривал инструменты, откладывая в сторону те, которые ему понадобятся в первую очередь. Его движения были плавными и бесшумными, словно он боялся нарушить тишину, которая казалась здесь такой же осязаемой, как и запах крови.

      Женщина в кресле вздрогнула. Её губы задрожали, но она не издала ни звука. Она боялась. Боялась каждого шороха, каждого движения, каждого вздоха.

      Архитектор повернулся к ней. Он смотрел на нее сверху вниз, словно рассматривал экспонат в музее. Его глаза, единственная часть лица, видимая сквозь прорезь маски, были холодными и бесстрастными.

      Он заговорил. Его голос был тихим, ровным, почти шепчущим, но в нем чувствовалась стальная твердость.

      – Доброе утро, – сказал он.

      Женщина не ответила. Она продолжала смотреть в потолок, словно не слышала его слов.

      Архитектор сделал шаг вперед.

      – Я знаю, что тебе страшно, – продолжил он. – Но бояться не стоит. Я не собираюсь причинять тебе вред… просто так.

      Он остановился, словно ожидая реакции. Но женщина молчала.

      – Меня зовут… Архитектор, – произнес он после паузы. – Это, конечно, не настоящее имя, а скорее, должность. И сегодня я… архитектор твоих ощущений.

      Тишина в комнате стала еще более гнетущей. Только слабый писк кардиомонитора нарушал ее.

      – Ты, наверное, хочешь знать, почему ты здесь, – сказал Архитектор. – Что ж, это довольно просто. Ты – часть эксперимента.

      Наконец, женщина подала признаки жизни. Ее взгляд опустился с потолка и встретился с глазами Архитектора. В них читался ужас, непонимание и мольба.

      – Эксперимента? – прошептала она. Её голос был слабым и дрожащим.

      Архитектор кивнул.

      – Да, эксперимента. Очень интересного, я надеюсь. Мы будем изучать… боль и страх. В их чистом, неразбавленном виде.

      – Боль… страх…? – повторила женщина, словно не веря своим ушам.

      – Именно, – подтвердил Архитектор. – Я хочу понять, что заставляет вас, людей, бояться. Каков порог вашей боли. Как ваш разум и тело реагируют на экстремальные стимулы.

      – Вы… вы сумасшедший! – выдохнула женщина.

      Архитектор слегка наклонил голову.

      – Возможно, – согласился он. – Но гениальность и безумие часто ходят рука об руку, не так ли?

      Он взял со стола небольшой скальпель. Лезвие блеснуло в свете ламп.

      – Не надо! – закричала женщина. Её голос наполнился паникой. – Пожалуйста, не надо!

      – Тише, тише, – успокоил ее Архитектор. – Я же сказал, я не хочу причинять тебе вред… просто так. Это необходимо для науки. Для понимания.

      – Какая наука? – крикнула она, дергаясь в кресле. Ремни больно врезались в ее кожу. – Зачем вам это?

      – Зачем? – Архитектор на мгновение задумался. – Затем, что это неизведанная территория. Затем, что в боли и страхе кроются ответы на многие вопросы. Затем, что я хочу знать. Я должен знать.

      Он подошел к ней ближе. Лезвие скальпеля коснулось ее щеки.

      – Не надо! – взмолилась она. – Я скажу вам все, что вы хотите! Я сделаю все, что вы попросите! Только не делайте мне больно!

      Архитектор проигнорировал ее мольбы. Он сделал небольшой надрез на ее щеке. Кровь медленно потекла вниз.

      – Первая стадия, – прошептал он, записывая что-то в блокнот. – Реакция на механическое повреждение кожных покровов. Уровень страха – умеренный. Пульс – учащенный. Дыхание – прерывистое.

      Женщина закричала. Это был тихий, болезненный крик, полный отчаяния.

      – Пожалуйста… – прохрипела она. – Пожалуйста, остановитесь…

      Архитектор поднял руку, приказывая ей замолчать.

      – Тише, –