Фрагменты. Дэн Уэллс

пропитался кровью и адреналином, Маркус с трудом сохранял самообладание. Чьи-то ладони протянулись к груди раненого, и он с удивлением увидел, что это руки не солдата, а Деларозы.

      – Кто-нибудь зайдите туда! – кричал Вульф. – Убийца где-то в тех развалинах!

      – Слишком опасно, – отнекивался другой солдат, сидевший, пригнувшись, за кустом. – Мы не можем вот так вот ломануться, когда снайпер прижал нас к земле.

      – Да не прижимал он вас, он целит в осужденных.

      – Все равно, слишком опасно.

      – Тогда вызовите подкрепление, – настаивал Вульф. – Окружите его. Делайте хоть что-нибудь, чем сидеть тут!

      Маркус перестал чувствовать биение сердца. Кровь в груди жертвы замерла, тело лежало без движения. Он продолжал сдавливать рану, понимая, что это бесполезно, но от потрясения не в состоянии придумать ничего лучшего.

      – Да вы-то что беспокоитесь? – недоумевал солдат. Маркус поднял взгляд и понял, что тот обращается к сенатору Вульфу. – Пять минут назад призывали к казни, а теперь, когда этот мертв, пытаетесь поймать того, кто его убил?

      Вульф развернулся на месте, оказавшись лицом к лицу с солдатом.

      – Ваше имя, рядовой?

      Солдат дрогнул.

      – Кантона, сэр. Лукас.

      – Рядовой Кантона, что вы поклялись защищать?

      – Но он…

      – Что вы клялись защищать?

      – Народ, сэр. – Кантона сглотнул. – И закон.

      – В таком случае, рядовой, в следующий раз дважды подумайте, прежде чем предлагать мне забыть о том и о другом.

      Делароза посмотрела на Маркуса, держа на весу руки, перепачканные кровью собрата по заключению.

      – Вот так оно и кончается, малыш.

      То были первые слова, которые Маркус услышал от нее за многие месяцы, и они потрясли его до глубины души. Он осознал, что все еще сдавливает руками безжизненную грудь Уэйста, отпрянул, не в силах оторвать взгляда, и, тяжело дыша, спросил:

      – Что так кончается?

      – Все.

      Глава четвертая

      – Мне кажется, это Сеть, – заявила Зочи.

      Хару фыркнул:

      – Думаешь, СБ убила человека, который представлял ее в Сенате?

      – Это единственное объяснение, – уверенно ответила девушка. Они сидели в гостиной, подъедая остатки ужина: жареную треску и тушеную брокколи из огорода Нандиты. Маркус задержался на этой мысли, отметив, что по-прежнему думает об «огороде Нандиты», хотя ее не было уже несколько месяцев: даже сегодняшнюю капусту сеяла уже не она, а Зочи. В доме остались только Зочи и Изольда, но он все еще говорил «огород Нандиты».

      И, конечно, для него это был по-прежнему «дом Киры», хотя она отсутствовала уже два месяца. Теперь Маркус проводил здесь даже больше времени, чем до ее ухода, все надеясь, что однажды дверь откроется и на пороге появится она. Не появлялась.

      – Подумай, – продолжила Зочи. – Сеть ничего не нашла, так? Два дня поисков – и ни одной зацепки, которая бы привела их к снайперу: ни гильзы, ни следа ботинка, ни царапины на полу. Я не