Сокровище для Барса. Морвейн Ветер

твой статус здесь? Кроме целительницы, я имею в виду?

      Айма мягко улыбнулась.

      – Я бы сказала, что я возлюбленная Ворона и Захарэля, – она сделала паузу. – Официальный термин, который здесь используют – «наложница».

      Она сказала это так легко. Наймира не могла не нахмуриться.

      – И это нормально?

      Она, конечно, слышала рассказы о развратных северянах, но никогда не знала, насколько они близки к истине.

      – То, что нас трое? – Наймире показалось, что в глазах целительницы заискрились смешинки. – Но это не так уж много. Однако, Ворон любит выделяться.

      Айма пожала плечами.

      – Как и ты, я была трофеем. Хотя Ворон выиграл меня на дуэли. Он хотел целительницу, а Маран не позволил бы мне уйти по доброй воле.

      Снова это слово.

      – Я НЕ трофей. Пожалуйста, не могла бы ты просто поговорить с Вороном? Я не лгу, мой отец и правда…

      – Ворон не будет заключать сделку с магистром, – категорично отозвалась Айма. – Выбрось эту мысль из головы. Было бы лучше, если бы ты вообще перестала об этом говорить. Достаточно того, что ты рассказала Захарэлю, – она покачала головой. – «Трофей» означает всё, что приобретено в рейде и не является частью общего котла. Прекрасное оружие, хороший боевой конь, необычные украшения, или – симпатичная магичка. Воины предъявляют на них права, ссорятся, играют в азартные игры и сражаются за них, потому что так могут выделиться. Последнее слово, конечно, за Вороном.

      – Ты сравниваешь меня с ЛОШАДЬЮ, – голос Наймиры звучал настолько трагически, насколько это только было возможно, хотя часть её разума всё ещё не могла поверить, что это действительно происходит.

      Айма улыбалась.

      – Ты ждёшь, что я пошучу насчёт того, чтобы «оседлать» тебя? – её улыбка стала ещё шире, когда Найрима побелела от ярости. – Если это заставит тебя чувствовать себя лучше, то некоторые из лучших бойцов Ворона будут среди тех, кто борется за тебя. Теперь я должна вернуться к работе. Я пришлю кого-нибудь проведать тебя и вскоре принесу тебе что-нибудь поесть.

      Это НЕ заставляло Наймиру чувствовать себя лучше.

      Или, по крайней мере, не должно было. Она не должна испытывать ничего отдалённо похожего на зависть к северной колдунье, носящей уродливое пернатое нечто на шее, к кому-то, кто говорит о своих любовниках так, как будто в этом нет ничего постыдного – даже если они сильнейшие в банде.

      Ей НЕ нравится, когда её называют желанной и она НЕ видит ничего приятного в том, что лучшие из этих северных воинов готовы бороться за неё, как за нечто редкое и желанное. «Иначе будет мятеж». Так сказал Захарэль.

      Она определённо не должна думать о той книге, которую контрабандой пронесла её соседка по Колледжу и о девочках, смеющихся при виде полуголых северных варваров на картинках. Наймира смеялась вместе с ними, чтобы никто не узнал, что её реакция на гравюры обнажённых по пояс мускулистых воинов отличалась от их.

      Но одинокая и скованная по рукам и ногам, она обнаружила, что не может думать ни о чём