Пестрые рассказы. Антон Чехов

Марк Иваныч прозвал ее Наной. В ней есть что-то, напоминающее Нану{89}… привлекательное…

      – Видал… Знаю… – сказал следователь, сморкаясь в красный платок.

      Дюковский покраснел и опустил глаза. Становой забарабанил пальцем по блюдечку. Исправник закашлялся и полез зачем-то в портфель. На одного только доктора, по-видимому, не произвело никакого впечатления напоминание об Акульке и Нане. Следователь приказал привести Николашку. Николашка, молодой долговязый парень с длинным рябым носом и впалой грудью, в пиджаке с барского плеча, вошел в комнату Псекова и поклонился следователю в ноги. Лицо его было сонно и заплакано. Сам он был пьян и еле держался на ногах.

      – Где барин? – спросил его Чубиков.

      – Убили, ваше высокоблагородие.

      Сказав это, Николашка замигал глазами и заплакал.

      – Знаем, что убили. А где он теперь? Тело-то его где?

      – Сказывают, в окно вытащили и в саду закопали.

      – Гм!.. О результатах следствия уже известно на кухне… Скверно. Любезный, где ты был в ту ночь, когда убили барина? В субботу то есть?

      Николашка поднял вверх голову, вытянул шею и задумался.

      – Не могу знать, ваше высокоблагородие, – сказал он. – Был выпимши и не помню.

      – Alibi! – шепнул Дюковский, усмехаясь и потирая руки.

      – Так-с. Ну а отчего это у барина под окном кровь?

      Николашка задрал вверх голову и задумался.

      – Скорей думай! – сказал исправник.

      – Сичас. Кровь эта от пустяка, ваше высокоблагородие. Курицу я резал. Я ее резал очень просто, как обыкновенно, а она возьми да и вырвись из рук, возьми да побеги… От этого самого и кровь.

      Ефрем показал, что действительно Николашка каждый вечер режет кур и в разных местах, но никто не видел, чтобы недорезанная курица бегала по саду, чего, впрочем, нельзя отрицать безусловно.

      – Alibi, – усмехнулся Дюковский. – И какое дурацкое alibi!

      – С Акулькой знавался?

      – Был грех.

      – А барин у тебя сманил ее?

      – Никак нет. У меня Акульку отбили вот они-с, господин Псеков, Иван Михайлыч-с, а у Ивана Михайлыча отбил барин. Так дело было.

      Псеков смутился и принялся чесать себе левый глаз. Дюковский впился в него глазами, прочел смущение и вздрогнул. На управляющем увидел он синие панталоны, на которые ранее не обратил внимания. Панталоны напомнили ему о синих волосках, найденных на репейнике. Чубиков, в свою очередь, подозрительно взглянул на Псекова.

      – Ступай! – сказал он Николашке. – А теперь позвольте вам задать один вопрос, г. Псеков. Вы, конечно, были в субботу под воскресенье здесь?

      – Да, в десять часов я ужинал с Марком Иванычем.

      – А потом?

      Псеков смутился и встал из-за стола.

      – Потом… потом… Право, не помню, – забормотал он. – Я много выпил тогда… Не помню, где и когда уснул… Чего вы на меня все так смотрите? Точно я убил!

      – Где вы проснулись?

      – Проснулся в людской кухне на печи… Все могут подтвердить. Как я попал на

89

Нана – парижская кокотка, героиня одноименного романа Э. Золя (1880).