Семейная драма XVIII столетия. Дело Александры Воейковой. Александр Борисович Каменский

о финансовых делах мужа, с которым уже несколько лет живет в разлуке, и о судьбе дворового, отданного им в качестве платы за оказание протекции. И даже уже находясь в Рязани, она узнает о том, как именно выполнил данное ему поручение П. Д. Еропкин.

      Небезынтересно также сопоставить аргументацию прошений Воейковой и решившего ее судьбу приказа А. А. Вяземского. В первом случае перед нами предстает лишенная дома женщина, гонимая, отвергнутая, страдающая от обид, клеветы, притеснений, разлуки с детьми; она апеллирует к женским ценностям, но при этом спасение ищет в правосудии, причем в правосудии гражданском: доказывает свою правоту ссылками на законы и требует формального суда. Вяземский же в своем приказе утверждает, что законы она толкует неверно, неправильно их понимает. Оказывается, Воейкова ошибочно считала, что гражданские законы одинаково распространяются на мужчин и женщин. В действительности же как жена она была не вправе требовать установления опеки над имениями мужа, чтобы законным порядком предотвратить их разбазаривание и тем самым защитить себя и своих детей от грозящей им, по ее уверениям, нищеты. На измену мужа она может жаловаться лишь духовным властям и в лучшем случае добиться порицания и увещевания супруга. Не подлежит уголовному преследованию и то, что в наше время называется домашним насилием. Особенно примечателен аргумент Вяземского, что Александра Игнатьевна якобы пыталась присвоить себе по отношению к мужу неподобающую роль матери, а не жены, то есть фактически отступила от той гендерной роли, которая уготована ей в обществе. В письме же к Еропкину генерал-прокурор прямо обвиняет Воейкову в незнании «правил добронравия и скромности, пристойной полу ее». Иначе говоря, постоянно подчеркивая свою роль матери и жены, просительница одновременно претендует на равные права с мужчинами, и формально она права, ведь законодательные акты, на которые она ссылается, не делают различения по полу. Но такое толкование закона входит в противоречие с устройством общества, с традиционными представлениями о роли в нем женщины и с тем, что общество мужчин от нее ожидает. Показательно, что в прошениях Воейковой мы практически не встречаем женских имен. Ее история – это история борьбы женщины с миром мужчин. В определенном смысле можно сказать, что своим поведением, своей позицией, скорее всего сама того не сознавая, она бросила вызов сложившемуся порядку и именно за это была наказана. Собственно, ничего неожиданного для историка, занимающегося русским XVIII столетием, в этом нет, но публикуемые документы, как представляется, служат яркой иллюстрацией к гендерному устройству общества этого времени.

      Многостраничные прошения, ссылки на законы, претензия на равные права с мужчинами – все это само по себе, несомненно, раздражало высокопоставленных сановников, с которыми сталкивалась Воейкова в своей борьбе за, как она считала, справедливость. Но не менее, вероятно, раздражали их ее настойчивость, неугомонность, готовность идти до конца,