Провинция Солнца. Евгений Холмуратов

меня, что от одного бокала ничего не будет. Вино полезно для беременных, ведь мы теряем много крови.

      Как только Гела договорила, Этрэйн отвесил ей звучную пощечину, да такую сильную, что женщина свалилась от одного удара. Кьон с хладнокровным спокойствием ударил ее ногой по плечу. Несильно, но точно и больно.

      – Сегодня я буду спать со служанками, – сказал кьон. – Если узнаю, что ты снова пьешь, парой синяков не отделаешься.

      Этрэйн ушел из комнаты, а Гела так и осталась лежать на холодном полу, сдерживая слезы. Она схватилась за свой живот, закрыла глаза и помолилась богам. Помолилась Ликоку и Ликею, помолилась Лгуну и Автолику, Кинре и Лапуте. Даже Ллиру, Небесному волку. Но в ее сердце почему-то поселилось чувство, что боги остались глухи к ее молитвам.

      Глава 2. Вспоминая о Ситрике

      Этрэйн бесконечно топал ногой, пока Гела кричала. Он закрыл нижнюю часть лица руками и не не моргая смотрел на лицо жены, мокрое от пота. За окном бушевала буря, и кони нервно ржали, словно предчувствуя что-то страшное.

      Гела извивалась. Она стояла на четвереньках и проклинала мужа, проклинала богов и неумелых служанок, вытиравших ее лицо и плечи. Гела проклинала свои длинные волосы, потому что те свисали жирными локонами. Она проклинала свое тело, неспособное быстро родить сына. Гела на несколько секунд замолчала, опустив голову, и Этрэйн даже подался вперед, но кьона тут же закричала.

      – Почти, – сказала повитуха. – Старайтесь, ребенок почти появился.

      Теперь в комнате кричала не только Гела. Пухлая повитуха взяла новорожденного на руки и обтерла его маленькое тельце. Обессиленная кьона повалилась на пол. Служанки подбежали к ней, положили под голову подушку и принесли стакан теплой воды с сахаром.

      Этрэйн собственными зубами перегрыз пуповину и забрал своего сына у повитухи. Он сел рядом с Гелой и положил руку ей на плечо – так генералы хвалят доблестных солдат. Громко, напоказ, немного сверху.

      – Ты молодец, – сказал Этрэйн, покачивая ребенка. – Это мальчик. Здоровый мальчик.

      – Ему нужно имя, – сказала Гела и зачем-то взмахнула рукой. Ее сил едва хватало, чтобы не заснуть прямо там: в хлеву на соломе. – Хорошее имя.

      – Ты права.

      – Назовем его в честь моего отца? – спросила Гела. Она приподняла голову и с надеждой посмотрела в глаза Этрэйну. – Он был хорошим воином. Он вырастил меня.

      – Твой отец не имел сыновей, а свою жизнь закончил на войне, не достигнув и половины той славы, что снискал мой отец, – ответил Этрэйн. – Слабаком был твой отец, это всем известно, и я не позволю назвать сына в его честь. Нет. Сувэйн – вот его имя. Воин, вождь. Названный в честь деда, несущий знамена. Непоколебимый. Таким и должен быть настоящий кьон.

      Гела промолчала. Служанки хлопотали вокруг нее, быстро вымыли, переодели в чистую одежду и отвели в свою комнату. Повитуха забрала Сувэйна из рук Этрэйна, хоть это ей удалось и не сразу. Кьон холодно улыбнулся женщине, когда она убедила его отдать ребенка, и аккуратно вложил сына в ее руки.

      Этрэйн вышел