Колесо судьбы. Книга 3. Большая сцена. Морвейн Ветер

менее чем неделю пришло ещё одно колье.

      Затем золотые часы на цепочке.

      Зеркальце, инкрустированное гранатами.

      Подарки с каждым разом становились ценней, как будто даритель стремился прикормить её.

      На Кенну они действовали неоднозначно.

      Некоторые из них откровенно помогли. Драгоценности можно было продать, чтобы внести вклад в развитие театра – а польза от этого была не только труппе, но и лично ей. Кенну начинали уважать.

      Никого здесь не волновало, сколько ей лет. Молодая актриса всегда была в особой цене, и мало кто сохранял популярность, когда возраст переваливал за тридцать лет. Обычно такие либо уходили в богатый дом, либо становились гувернёрами – учили детишек аристократов играть на пианино или петь, либо, что чаще, спивались и умирали в нищете.

      – Соглашалась бы ты, – как-то сказал ей Бертен, – пока на тебя есть спрос. Аристократа ты второй раз, может, и не найдёшь.

      Кенна молчала и хмуро смотрела в пустоту перед собой. Она понимала, что по-хорошему Бертен прав. Приняв покровительство незнакомого аристократа, она могла бы помочь и себе, и другим. Золочёные кружева и бархатный камзол, в которых незнакомец в маске явился к ней в прошлый раз, лучше, чем что бы то ни было, говорили о том, что она может дать гораздо больше. Да и сам незнакомец довольно скоро это доказал – когда рано утром, нежданно-негаданно, к зданию театра подкатила повозка, наполненная костюмами, сшитыми по испанской и французской моде.

      Кенна, в тот момент как раз репетировавшая с Сезаром роль, только открыла рот.

      – Что это? – хмуро спросила она.

      – Подарок для вас! – сообщил поставщик. – Извольте принимать!

      Кенна не решилась – да и не очень хотела – возражать. Она понимала, что за такие подарки приходится платить, но костюмы, настоящие, украшенные драгоценным шитьём, позволили бы сделать здесь совсем другой театр. И уж конечно ей не пришлось бы больше играть горничных, если бы все узнали, что костюмы достала именно она.

      У других актёров пожертвование так же вызвало ажиотаж. Костюмы были изучены со всех сторон. О том, чтобы кто-то забрал что-то себе, речи не шло – всё, что принадлежало театру, делилось на всех.

      – У нас подрастает маленькая звезда, – фыркнула Матильда, и не подумавшая прикоснуться ни к одному из привезённых платьев, – смотрите, как бы не случился пожар.

      И, к стыду Кенны, Матильда оказалась права.

      Спустя пару недель их пригласили играть в поместье к барону де Голену.

      Барон был не слишком богат, но для театра Монтен Блан это был очень хороший заказ.

      Они собрали декорации и костюмы в кибитку и к вечеру того же дня были на месте. Труппа должна была отыграть несколько представлений – барон собирался показать их гостям.

      Разместили их на конюшне, и, поужинав на кухне после первого представления остатками с господского стола, актёры отправились спать.

      Раньше, чем на колокольне успели пробить заутреню, Кенну разбудили топот и звон. Языки пламени метались за окном.

      – Бандиты! –