Школа Шрёдингера. Евгения Пастернак

ке от всего класса, казалось, валил пар: сохли волосы, носы, коленки, носки. При полном параде была только Эвелина со своей челкой – ну, ее водитель подвозит к самой двери, понятно.

      «На тело, погруженное в жидкость или газ, действует выталкивающая сила…» Мира пыталась въехать в физику, но на самом деле думала: сказать Алисе, что у нее размазалась тушь, или лучше не говорить?

      Пока думала, Марианна Петровна попросила ее саму за компанию с Алисой пойти умыться.

      В туалете они с Алисой фотографировали в зеркале себя – двух панд. Мире было смешно, а Алиса все спрашивала, как Мира думает – заметил Савелий или не заметил?

      «…Мне бы твои проблемы», – думала Мира. Вообще, она немного завидовала – любые ее попытки включить в себе симпатию к одноклассникам пока заканчивались ничем.

      Потом она на уроке присматривалась к этому Савелию – ну, вроде ничего. Но его уже Алиса себе выбрала. Кто еще? Может, Саша Куренной? Слишком длинный, зато умный и веселый. Надо же чем-то себя занять, раз за окном такое творится, не в учебный же процесс погружаться по уши. Тело, погруженное в учебный процесс, тоже выталкивает. Надо будет Алисе рассказать – оценит, нет?

      Седьмым уроком Марианна попросила их остаться на обсуждение проектов.

      – Я не могу, у меня бассейн, – сказал Назар, чем вызвал дружный взрыв хохота.

      – Сейчас у всех бассейн, – заметил Саша, – но ты хотя бы тренированный.

      – Так, – прервала их шуточки Марианна, – главное – не болеть! Ни в коем случае!

      И сама оглушительно чихнула на весь класс.

      Потом началось: Савелий долго и нудно рассказывал, как он будет делать модель двигателя внутреннего сгорания. Алиса смотрела на него и светилась, а Мира скучала и боковым зрением посматривала на Сашу – да, Куренной явно симпатичнее Савелия с его проектом.

      – Неактуально про двигатель, – вдруг сказал Куренной.

      – Почему? – всерьез обиделся Савелий.

      – Сейчас лучше строить модель ковчега.

      Класс опять захихикал, а Рыбаков добавил:

      – Актуальнее всего сейчас вообще научиться дышать под водой.

      – Ну, это всем известно, – заявила Алиса, – для этого нужны жабросли!

      В общем, классный час прошел не так и ужасно, даже весело.

      А после Эвелина сказала, что ей написал водитель – встал где-то там намертво, все затопило, к школе не пробраться.

      Мира хмыкнула и злорадно посмотрела на ее челку. Ну-ну, некоторым полезно пешком пройтись. По дождичку.

      Потом шла домой и думала про Куренного. Как он на самом деле построит ковчег и кто в этот ковчег поместится.

* * *

      Мира шла в школу в резиновых сапогах и удивлялась, как она еще пару дней назад не понимала своего счастья; удобно, да и красиво, и вообще – куда же без них. Дождь все не кончался, рекордная норма осадков была превышена еще пару дней назад; синоптики не знали, что и думать. Никакие ботинки-бландстоуны уже не спасали; дорогу приходилось переходить чуть не по колено в воде. Мира решила прогулять первый урок – пошла к реке, посмотреть, как там. На набережной вода подбиралась к самому парапету: вот-вот перельется через край. Мира щелкнула на телефон, отправила в школьный чат – пусть все посмотрят, особенно те, кто уехал из города – Эвелина, Савелий и еще пятеро.

      Некоторые остались, но в школу ходить перестали; класс опустел наполовину. Марианна Петровна слегла с бронхитом, другие учителя тоже – кто заболел, кто уехал; классы соединялись, уроки велись как попало.

      Зато Мире выпало сидеть с Куренным, она все смотрела на его руки и думала: пора ли уже сказать Алисе «Кажется, мне нравится Саша» или пока рановато. Физика и прочие уроки в голову не лезли совсем; учебники Мира вообще с собой не брала, сумка ей была нужна не для этого.

      На обратном пути она зашла в магазин – сегодня бабушка велела купить муки «сколько унесешь». Когда Мира хмыкнула, бабушка сказала, что нечего тут, – она знает, о чем говорит. Ну и, похоже, знала не только бабушка: очередь в магазине выходила за дверь и загибалась за угол, люди стояли под своими зонтами и изучали в телефонах метеосводку.

      Она была неутешительна.

      Рядом мелькнули знакомые желтые сапоги.

      – Вставай со мной, – сказала она Рыбакову, но он помотал головой – неудобно, все же стоят. Честно пошел в конец очереди.

      Выходя из магазина, Мира оглянулась на него: Рыбаков грузил в рюкзак круглые шайбы консервов, это даже тяжелее муки.

      Правда, Мире потом еще предстояло тащить эту муку на пятый этаж без лифта; сомнительное удовольствие.

      Вечером до них пыталась дозвониться мама, но интернет барахлил – удалось связаться только с третьего раза. При этом, кажется, не из-за дождя, а из-за песчаных бурь. Там, у мамы с папой, песок носился по улицам, забивался в нос, в глаза, в уши.

      – Нам бы хоть каплю вашего дождя, – жаловалась мама.

      Да, это было так странно – будто в мире нарушилось какое-то равновесие.

      Мира