Психология зла. Происхождение зла на личностном уровне. Ким Майклс

мация не заменяет медицинских, психологических или других профессиональных советов, консультаций и помощи. Все вопросы, касающиеся вашего индивидуального здоровья, должны решаться под наблюдением врача или соответствующего медицинского работника. Автор или издательство не гарантируют, что описанные в этой книге практики дадут успешные результаты для любого человека в любое время. Они представлены только в информационных целях, поскольку практика и поиск доказательств являются ответственностью каждого человека.

      Введение

      Надежда на преодоление человеческого зла

      Это был один из тех бодрящих весенних дней, когда небо было таким голубым, что казалось, будто можно упасть прямо в него. Только что распустившиеся листья были такими прозрачными, что казалось, будто они пришли из какого-то лучшего мира. Пение птиц создавало музыку, превосходящую творение лучших человеческих композиторов. Я ехал на велосипеде в школу, впитывая всё это, и меня переполняло чувство, что я живу в мире, где – хотя, конечно, и было несколько проблем, но в основном всё было хорошо. Я совершенно не подозревал, что мой невинный – можно сказать, наивный – взгляд на жизнь скоро разрушится настолько, что мне понадобится более 20 лет, чтобы почувствовать, что я могу найти хоть какой-то смысл в жизни.

      Первый урок прошёл нормально, но потом весь наш класс – я был в восьмом классе, мне было 14 лет – попросили пройти в актовый зал. Обычно это означало, что мы должны посмотреть какой-нибудь познавательный фильм, который должен был избавить нас от желания курить или просветить нас о тайнах поиска нефти в морских глубинах. Пока мы рассаживались в зале, все, как обычно, болтали. Некоторые мальчики надеялись, что будет фильм о сексуальном воспитании, и отпускали такие шутки, которые могут казаться смешными только подросткам. Выключили свет, и начался показ фильма. Он был чёрно-белым, так что, очевидно, это был один из фильмов из серии «не делайте этого».

      Оказалось, что это был совсем не такой фильм, которые я раньше видел в школе или по телевизору. Это был фильм о Холокосте и нацистских лагерях смерти. В течение следующего часа экран был наполнен максимально графическими изображениями, которые только возможны, и в своей суровой, чёрно-белой реалистичности они оказывали гораздо большее воздействие, чем всё, что могут показать современные телевизионные шоу. Некоторые кадры остались буквально выжжены в моей памяти, и я до сих пор вижу их на внутренней стороне своих век.

      Это были вагоны для скота, в которых ничего не подозревающих людей перевозили в лагеря, душевые насадки, из которых вместо воды выходил смертоносный газ, кучи человеческих волос и абажуры, сделанные из человеческой кожи с татуировками. Живые люди, некоторые в полосатой униформе, некоторые голые, и можно было пересчитать рёбра. Мёртвые люди, которых солдаты, видимо, потерявшие всякое чувство человечности, сваливали в кучу. Бесконечные мотки колючей проволоки на заборах, вышки с пулемётами и трубы крематориев. Самой впечатляющей для меня была сцена, в которой дверь в печь крематория распахнулась, и мы увидели полуобгоревший скелет с широко открытым ртом, который, казалось, исторгал бесконечный крик: «Почемууууу?»

      После часа пребывания в этом чёрно-белом аду, где я продрог до костей, свет снова включили, двери открылись, и мы снова вышли на тёплый солнечный свет. Пошлых шуток больше не было; на самом деле, я думаю, никто не произнёс ни слова. Ни один из учителей не произнёс ни слова на последующих уроках. Нам показали этот фильм абсолютного ужаса, а затем ожидали, что мы вернёмся к обычному учебному дню, как будто ничего не произошло. Я отчётливо помню, как заметил, что птицы продолжали петь, как ни в чём не бывало, и в один из немногих моментов моей жизни я пожалел, что я человек, а не птица, не понимающая ужасов, созданных человеком.

      В школьные годы у меня было много вопросов о том, почему датская школьная система считает необходимым знакомить молодых людей с определёнными вещами. Самый большой вопрос, который у меня возникал, заключался в том, какому человеку может прийти в голову идея показать молодёжи такой фильм без подготовки и – особенно – без продолжения? Да, конечно, мы все знали что-то о войне, но никто из нас никогда не сталкивался с чем-то подобным тому, что мы увидели в тот весенний день. Да, конечно, рассказывать нам о Холокосте – это правильно, но это было не просвещение – это была жестокая шоковая терапия.

      Я часто задавался вопросом, как кто-то мог сделать это и не дать нам возможности переработать пережитое, и у меня есть только один правдоподобный ответ. Ответ заключается в том, что даже спустя более чем 25 лет – я смотрел фильм в 1972 году – датчане, пережившие войну, всё ещё не знали, как говорить о зле нацизма. Считалось, что дети должны узнать об этом, когда они достаточно повзрослеют. И поскольку взрослые не знали, как говорить о зле, они просто показывали нам этот фильм и считали, что выполнили свой долг.

      Мы должны научиться говорить о зле

      Почему я начинаю эту книгу с воспоминаний о своей утраченной невинности? Потому что это показывает нам один из самых заметных аспектов того, как большинство