Заступница. Владарг Дельсат

эти студенты вокруг очень спокойные, но они только из нашего вагона, кажется… А из других? Куда делись все люди? Я не понимаю этого… Объяснение военного выглядят логично – он просто знал, куда идти, но почему я больше никого не слышала? Может быть, это всё игра такая… Ну, типа, мы тут боимся, а на нас по телевизору смотрят, но нет – телефон же действительно не работает, значит, что-то было.

      Студенты спокойно расходятся, меня Валера ведёт куда-то. Я вижу, что девки, которые без парня, на пары с завистью смотрят, значит, быть в паре лучше, чем без. Мне опять становится страшно, потому что… Я боюсь того, что происходит между парнем и девушкой, когда они заперты вдвоём, а Валера явно только этого и хочет. А ещё он, кажется, уверен в своей власти надо мной. Надо будет спросить, действительно ли у меня нет теперь выбора? А вдруг выбор есть, но я просто о нём не знаю? Почему-то боюсь Валеру… Ну не боюсь, опасаюсь, он странный. Правда, кажется, они все здесь странные – мгновенно принимают все слова, сказанные военным, никто не спорит, не возражает, как будто боятся последствий. А какие могут быть последствия? Если бы на него все разом навалились, он ничего сказать не успел бы… Почему тогда все принимают происходящее так, как будто так и нужно?

      Валера, кстати, с кем-то общается, пока я стою столбом. Я просто не знаю, что нужно делать, а подходить к старшим девочкам самой мне боязно, у меня так себе опыт со старшими в школе. Если бы не предки, меня бы забили, превратили в дрожащее существо, но батя прекратил травлю, пообещав всем тюрьму, – а он может, и это знали. Уже не может…

      Всё, получается, стало прошлым, отчего мне хочется кричать, орать, срывая горло, потому что я осталась, выходит, совсем одна. Ни друзей, ни подруг, и теперь меня разве что использовать будут, понятно для чего. Но выхода нет – или нужно будет делать, что сказано, или сдохнуть. Хотя, наверное, они могут попытаться заставить. Не знаю, как можно заставить упршуюся меня, даже у предков не получалось, но не уверена, что горю желанием узнать.

      Среди чужих

      Обед какой-то странный – разваренная каша и, кажется, тушёнка. Столы длинные, их два. Мы все умещаемся за одним, а второй пустой. Наверное, этот бункер рассчитан на большое количество людей. Теперь я вижу, что суммарно нас человек сорок, не больше. Я здороваюсь со всеми, при этом мне просто кивают.

      – Меня Лера зовут, – представляюсь я соседке справа, потому что слева Валера сидит. – Валерия.

      – Марина, – кивает девушка, обнимающая тарелку так, как будто могут отобрать.

      – Скажи, а почему вы такие спокойные все и слушаетесь военного этого? – интересуюсь я.

      – А чего нервничать, – вздыхает она. – Для нас ничего не изменилось. Не общага, так бункер, даже куратор тот же…

      – Как не изменилось? – поражаюсь я, отставляя ложку. – А родители?

      – Ты что, домашняя? – с каким-то непонятным презрением произносит Марина. – Как только затесалась… У нас нет родителей! –