Марафонская битва: Шепот Оракула. Зохра

ских полисов, раздираемых междоусобицами, висит на волоске.

      В это смутное время молодой афинский гонец по имени Филипп, случайно подслушавший пророчество Дельфийского Оракула о тайном оружии, способном остановить персидское нашествие, оказывается втянут в вихрь событий. Ему предстоит опасное путешествие через вражеские территории, полные ловушек и интриг. Филипп должен не только доставить важное послание спартанским царям, но и разгадать загадку Оракула, чтобы найти мифический артефакт – ключ к победе над персидской магией.

      На своем пути он встречает прекрасную жрицу Артемиду, хранящую древние секреты, и мудрого отшельника Леандра, владеющего забытыми знаниями. Вместе они должны противостоять темным силам, защитить священные реликвии и объединить греков перед лицом общей угрозы. Судьба Эллады, а возможно и всего мира, зависит от того, сможет ли Филипп расшифровать шепот Оракула и найти силу, способную противостоять тьме.

      Глава 1

      Ночь опустилась на Дельфы, окутав священную рощу тенями. Серебристый свет луны едва пробивался сквозь густую листву, дрожа на мраморных ступенях, ведущих к храму Аполлона. Внутри, у треножника Пифии, мерцал огонь, отбрасывая пляшущие тени на стены, украшенные фресками с изображением богов и героев.

      Воздух был пропитан ароматом ладана и еще чем-то… неуловимым, тревожным. Запах озона, смешанный с металлическим привкусом крови.

      Пифия, окутанная белыми одеждами, сидела неподвижно, словно изваяние. Ее глаза были закрыты, а губы шептали несвязные слова на древнем, забытом языке. Перед ней, на треножнике, лежал лавровый венок, медленно чернеющий по краям, словно опаленный невидимым пламенем.

      Внезапно Пифия вздрогнула, ее тело пронзила судорога. Из ее горла вырвался хриплый крик, полный ужаса и отчаяния.

      – Тьма… надвигается тьма… крылья Ахурамазды затмят солнце…

      Ее голос изменился, стал глубоким, грозным, словно говорил кто-то другой.

      – Семь врат откроются… и из них хлынут легионы тьмы… кровь пропитает землю… города превратятся в пыль…

      Пифия замолчала, ее голова безвольно упала на грудь. Огонь на треножнике вспыхнул ярким, багровым пламенем, а затем мгновенно погас, оставив после себя лишь клубы едкого дыма и зловещую тишину.

      В темноте, за колоннами храма, скрывался юный Филипп. Он пришел сюда с посланием для жрицы, но стал невольным свидетелем ее страшного пророчества. Сердце его колотилось в груди, а в голове звучали слова Пифии: «Тьма… надвигается тьма…»

      Он понял, что над Элладой нависла смертельная опасность, и что ему суждено сыграть важную роль в грядущих событиях. Но какую? Ответ на этот вопрос был скрыт во мгле будущего, такой же густой и непроницаемой, как ночь, окутавшая священную рощу Дельф.

      Глава 2

      Афины купались в золоте утреннего солнца. Лучи, пробиваясь сквозь легкую дымку, играли на белоснежных колоннах храмов, отражались в бирюзовой глади моря и золотили крыши домов, теснящихся на склонах холмов. Город жил своей обычной жизнью: рынок гудел от голосов торговцев и покупателей, философы спорили на агоре, ремесленники стучали молотками в своих мастерских. Ничто не предвещало беды. Ничто, кроме тревоги, сжимавшей сердце Филиппа.

      После той ночи в Дельфах прошло несколько недель. Филипп выполнил свое поручение, доставив послание в Спарту, но слова Пифии не давали ему покоя. «Тьма… надвигается тьма…» – этот шепот преследовал его во сне и наяву.

      Он пытался рассказать о пророчестве афинским архонтам, но те лишь отмахнулись, посчитав его слова бреднями испуганного мальчишки. «Персы далеко, за морем, – сказали они. – Нам нечего бояться.»

      Но Филипп чувствовал, что опасность близка. Он видел ее в беспокойстве птиц, в тревожном шелесте листьев, в напряженных лицах рыбаков, возвращавшихся с пустыми сетями. Даже море, казалось, стало темнее и холоднее.

      Бродя по шумным улицам Афин, Филипп невольно подслушал разговор двух купцов. Они говорили о странных кораблях, появившихся на горизонте. Корабли с черными парусами, не похожие ни на греческие, ни на финикийские.

      – Говорят, это персы, – прошептал один из купцов. – И они идут сюда.

      Сердце Филиппа екнуло. Неужели пророчество Пифии начинает сбываться? Он должен что-то предпринять. Но что? Он был всего лишь гонцом, юношей без имени и влияния. Как он мог противостоять могуществу Персидской империи?

      Внезапно его взгляд упал на свиток, который он держал в руках. Это было письмо от спартанского царя Леонида, ответ на то самое послание, которое Филипп доставил в Дельфы. Он еще не успел передать его архонтам.

      Разворачивая свиток, Филипп заметил небольшую приписку на обороте, написанную другими чернилами. Он раньше ее не видел. Это было одно слово: «Артемида».

      Кто такая Артемида? И почему спартанский царь упомянул ее имя? Филипп чувствовал, что это каким-то образом связано с пророчеством Пифии. И он знал, что должен раскрыть эту тайну, чтобы спасти свой город и всю Элладу от надвигающейся