Иллюзион. Наталья Юрьевна Царёва

транные утробные звуки, похожие одновременно на шкворчание сала на сковородке и довольное урчание снежного человека, затащившего в пещеру очередную жертву любовной страсти. Я содрогнулась.

      Под стол смотреть даже не стоило – брошенного куска уже наверняка не было.

      – Вот ведь ненасытная зверюга, – пробормотала я, намазывая маслом бутерброд. Колбаса изначально предназначалась именно для него.

      Серую Сволочь мне на день рожденья подарила Верка; так уж заведено, что самые большие гадости нам устраивают самые близкие друзья. Широко улыбаясь, она преподнесла мне накрытую платком корзинку. В корзинке мирно дрыхло маленькое пушистое создание, обещавшее вырасти в нахального, прожорливого и бесстыжего зверя (впоследствии это мое предчувствие полностью оправдалось).

      – Что это, – безрадостно спросила я, глядя в корзину.

      – Кот, – продолжая все так же улыбаться, нагло ответила Верка. – Я вот тут подумала, тебе, наверно, одиноко по вечерам…

      – Ладно, за мной должок, – мотнула я головой. – Сочтемся…

      Тем не менее устроить Верке гадость подобного же размаха мне как-то не удалось. До сих пор. Периодически я напоминала ей об этом и советовала аккуратней смотреть по сторонам, но Верка только ухмылялась и пропускала мои слова мимо ушей: она наивно полагала, что в глубине души я ей благодарна…

      Может быть, как раз в этом случае она была не так уж и не права?

      Серая Сволочь запрыгнул на стул и задумчиво уставился на мой бутерброд.

      – Ну нет, господа, – возмутилась я. – Это уж барские замашки…

      Зазвонил телефон.

      Я взяла.

      – Да?

      Хотите верьте, хотите нет, но это была Верка.

      – Что ты делаешь сегодня вечером?

      – В общем-то ничего… А что?

      – Пойдем в «Лиль» посидим… У меня есть новости.

      – Да правда? Во сколько?

      – В семь будет в самый раз. У Гоголя.

      – Договорились.

      – Ну, жду.

      Интересно, какие новости могли быть у Верки… Размышляя над этим вопросом, я стала собираться, времени до семи оставалось не так уж много…

      Я выбрала длинную, по щиколотку, юбку и черную с золотом блузку со шнуровкой из лент на груди – в последнее время мне нравился чем-то этот несколько архаический и романтический стиль. Немного косметики, уложить волосы – время ожидания свидания для женщины подобно пружине, с напряжением стягиваемой в широкое витое кольцо… Наступит момент, и пружина будет отпущена, и часы превратятся в мгновенья, и ты увидишь того, для кого было все это: косметика, укладка, одежда…

      Здесь разница в психологии мужчин и женщин. Женщине, когда она ждет, всегда есть чем себя занять.

      Впрочем, я шла всего лишь к подруге.

      Серая Сволочь подозрительно наблюдал за моими приготовлениями.

      – Не переживай, – успокоила его я. – Сегодня я приду одна…

      Впрочем, в душе моей не было этой уверенности. В сумку я машинально побросала свой «малый джентльменский набор»: косметичка, расческа, контейнер для линз, телефон, блокнот… Конечно, это был скорее набор леди, но «джентльменский» – это устойчивое выражение, а «лединский набор» – по-русски не скажешь…

      Я улыбнулась.

      Холодало, и я надела пальто и обмотала горло широким шарфом. Красно-серый шарф, темно-серое пальто – прекрасные декадентские цвета, а кроме того, болело горло, и простужаться еще больше мне не хотелось. По городу ходил какой-то вирус, полредакции сидело на больничном.

      Именно поэтому сдавать было нельзя, я мужественно сгибалась под порывами ветра, бившего прямо в лицо, но шла вперед.

      На Бастионной однако я села в трамвай и оставшийся путь проделала почти с комфортом: древнюю, как само время, развалюху трясло едва-едва, успокаивающе.

      Верка, естественно, опоздала.

      Это было в ее натуре – дарить на день рожденья котов, опаздывать, не звонить месяцами – и при этом широко улыбаться и уверять, как вы ей дороги…

      Хорошо все-таки, что я была ей всего лишь подруга. Мужчинам с ней приходилось значительно тяжелее.

      Она подошла к бронзовому Николаю Васильевичу ровно через пятнадцать минут после меня, но поскольку пятнадцать минут – это было для Верки практически вовремя, я ей даже говорить ничего не стала.

      Вообще-то Верка красивая. Темноглазо-темноволосая, востренькая, частью еврейка, частью полячка, стройные ножки, высокая грудь – мальчики оглядывались, когда она, нарочно не смотря по сторонам, важно проплывала мимо.

      Но самое красивое у ней – конечно, нос, примерно такой нос, верно, и свел однажды с ума Париса… Определенно, надо было слиться в кровях трем национальностям, чтобы произвести на свет это чудо природы: тонкий, чуть задранный кверху, вертлявый и неизмеримо обаятельный нос… Возможно, как раз в этот-то нос, лишенный классической правильности, и влюблялись, сами того не осознавая, веркины воздыхатели в первую очередь.

      – Ну