Неверный. Свободный роман. Айрин Лакс

что дверь распахивается. Разумеется, он может это сделать играючи, покрутив защелку на ручке! Знаю я такие фокусы, сколько раз уснувшую маму вытаскивала из ванной, когда она перебирала с вином в горячей ванне.

      – Держи! – швыряет мне в лицо жутко-розовые тряпки. – Это. Сестра. Оставила. Двоюродная. Блять. Ты хоть немного поток мыслей фильтруй, тех, что на фейс выдаешь!

      Мирасов выходит жутко злым и оскорбленным!

      Словно я задела его чувства. Наверное, задела, подумала о самом плохом, да.

      Честно говоря, мне становится катастрофически стыдно, что я подумала о мужчине настолько плохо. Таких поводов он не давал. Сты-до-ба!

      Нужно извиниться перед ним.

* * *

      Мирасов ждет меня, сидя на кухне. Работает. Маленький нюанс – в ушах виднеются наушники-капельки. Значит, он не хочет со мной разговаривать. Как же мне тогда извиняться, если он не будет со мной говорить?

      Я мешкаюсь, прокручиваю в голове разные варианты и понимаю, что ни в одном из них не знаю, как подступиться к этому громиле.

      Сидит, важный, сосредоточенный…

      Мрачный.

      Выражение на лице «не влезай – убьет!»

      И я, накрыв на стол, решаю не лезть, потихоньку двигаюсь на выход из кухни, но не тут-то было.

      Мирасов успевает меня схватить за розовый топик и притянуть к себе. Одна ладонь ползет под тонкую ткань, пальцы поглаживают кожу под самой грудью. За моей спиной – горячая, мощная грудная клетка, вибрирующая от глубокого дыхания мужчины.

      – Ничего сказать мне не хочешь?

      По коже ползут мурашки. В его загребущих лапах так горячо и… приятно… Да… Когда он чуть-чуть обхватывает грудь снизу, сжимая.

      – Извини. Я подумала о плохом. Отпустишь?

      – Ты все еще намерена настаивать на неприкосновенности, а сама… таешь, – шепчет, мягко вобрав в рот мочку уха. – Ох, готов поспорить, ты таешь в свои трусики…

      – Которые ты не станешь трогать, или я иду отрабатывать в клуб.

      – До пенсии.

      – Плевать. Зато у меня будет офигенный трудовой стаж и постоянство… Ценится.

      – Сейчас я вижу постоянство только в одном. Ты ломаешься, – опускает руки. – Сядь и ешь, составь мне компанию.

      Приходится достать столовые приборы и для себя. Так поздно я не ем, но отказать Расулу… Бесполезно, наверное. Он же все равно прогнет под себя!

      Поэтому я ем то же, что и он. Кажется, вышло вкусно. Давно ничего подобного не ела. Проголодалась, наверное!

      – Так значит, твоя целочка… для кого-то определенного предназначена?

      Я вздыхаю: ненадолго же хватило выдержки Мирасова.

      – Снова разговоры о моей вагине? Еще немного, и я начну считать ее чуть ли не золотой.

      – Зря. Вагина как вагина. Но ты цену четко набиваешь.

      – Не набиваю я себе цену! Все дело в любви.

      – Отношения ждешь? Сюси-пуси, конфеты-букеты. Много сладкого вредного, Санька. Объесться можно.

      – От тебя я другого и не ждала. Ты же девушек пользуешь.

      – Не только. Есть и иной формат… Именно его я и предпочитаю.

      – Это какой же?

      – Свободный