Герой утраченного времени. Зинаида Майорова

ая роскошно обставленный, хотя и несколько старомодный зал в стиле модерн.

      На расписных стенах цвели и плодоносили райские сады, сквозь мозаику витражей лился свет всех цветов радуги, высокий потолок с узорчатой лепниной изгибался над головой заоблачными арочными сводами. Привет из 90-х, когда Британская империя была великой, вера в прогресс безграничной, а интерьеры лондонских особняков оформлялись с изяществом и вкусом.

      – Да, лет тридцать назад мне довелось здесь побывать. В самом начале этого века, – ответил писатель.

      Тогда у него была другая муза – её звали Янтарь – блестящая выпускница Кембриджа, молодая и красивая. Янтарь окружали толпы воздыхателей, но она выбрала Эйчджи – старого друга своих родителей. Это был скандал.

      Поначалу Эйчджи старался не афишировать их отношений, но прогрессивная Янтарь не считала нужным скрывать такой восхитительный роман. Ужин в гостинице королевы Анны стал их первым совместным выходом в свет – Эйчджи сам выбрал это помпезное новомодное заведение в надежде, что не встретит здесь никого из знакомых. Надежда его не вполне оправдалась, как будет видно из дальнейшего рассказа.

      Хорошенькие феминистки всегда тянулись к Эйчджи, как будто он был им мёдом намазан. А может быть он сам предпочитал иметь дело с женщинами, которые не обременяли его заботами о них самих или об их общих детях. Они любили его самого и его романы, а не семейный уют. Никто из них не жаждал играть роль домохозяйки – у них в жизни были другие интересы.

      – Не один ты тут находился, правда? – Мура угадала по его лицу, что он вспоминает свою прошлую спутницу. – С женщиной?

      Эйчджи неопределённо повёл головой – нужно было быть Мурой, чтобы понять, что жест его означает кивок, а не отрицание. Он не хотел говорить с Мурой о Янтарь. Они были слишком похожи, и он опасался, что Мура увидит в его привязанности к ней попытку воскресить сомнительным самообманом давно утраченную любовь.

      Он написал о Янтарь несколько романов, рассуждая, что было бы, если бы они остались вместе. Как будто это от него хоть как-то зависело! Янтарь сама всё решила за них обоих. Она вышла замуж за молодого адвоката – своего однокурсника и самого преданного поклонника – и не стала утруждать гениального Эйчджи капризами беременной женщины и воспитанием ребёнка. Её старшая дочь лишь после совершеннолетия узнала имя своего биологического отца.

      Задумавшийся Эйчджи почувствовал на себе пронизывающий взгляд чёрных глаз Муры и понял, что надо срочно включаться в разговор. Как истинная кошка, Мура могла надолго обидеться, если её желания игнорировали.

      – В начале века я надеялся, что смогу рассказать своим читателям ещё много интересного       о грядущем столетии. Смогу открыть им будущее, предостеречь от опасностей, вдохновить на великие свершения, – плавно сменил тему Эйчджи. – Теперь я вижу, что променял свой дар на информационную похлёбку. Вместо того, чтобы творить новые миры, я продавал старые лозунги.

      – Старые? Это твои-то прогрессивные идеи? – удивилась Мура. – Ты инженер человеческих душ, Эйчджи! Ты учишь читателей конструировать правильное будущее. Если не ты, то кто их научит хорошему?

      – Я писатель, а не учитель, Мура!

      – В тебе слишком много здравого смысла, – безошибочно констатировала она после недолгих размышлений, – трудно тебе понять наш безумный век.

      – А ты сама хорошо чувствуешь нынешнее время? – саркастично поинтересовался он.

      Мура улыбнулась. Она прекрасно понимала стремительно набиравший обороты XX век – эту колесницу Джаггернаута, сметавшую на своём пути всех, кто недостаточно ловко угадывал зигзаги её генеральной линии. Сама Мура угадывала точно, без осечек, но она никогда не смогла бы научить своему искусству наивного мечтателя Эйчджи. Он не поймёт и не поверит. Эйчджи фантастически точно описывал признаки конца света в своих романах, но в упор не видел тех же самых признаков в окружавшей его действительности.

      Ничего, в благополучной Англии писатель может дожить до глубокой старости и без этих эзотерических знаний. Тем более что она, Мура, будет о нём заботиться.

      Эйчджи внимательно смотрел на улыбку Муры. Почему он решил, что она похожа на Янтарь? Ничего общего между ними нет. Янтарь была непредсказуемой и резкой в своих поступках, но он её хорошо понимал. Мура – непостижимая загадка. Он часто сравнивал Янтарь с Медузой Горгоной, а Мура больше напоминала зеркальный щит Персея – она отражала в глаза смотрящему его собственные фантазии.

      – Хочешь, я расскажу тебе одну странную историю, которая произошла в этой самой гостинице? – спросил Эйчджи, так и не дождавшись, пока Мура соизволит раскрыть ему тайны XX века. – Кое-что я видел своими глазами, остальное узнал у непосредственных участников. Не всех удалось опросить, пришлось додумывать детали самому, но я уверен, что всё угадал верно. Только история довольно макаберная. Не боишься? Тогда за мной!

      Мура никогда и ничего не боялась.

      Четверг, 19 августа 190. года

      Солнце уже скрылось за башней большого Тома, когда профессор и миссис Гэндрил подошли к Новому