Записки провинциальных сыщиков. Группа авторов

с чем согласился и осматривавший труп уездный врач, и что, хотя на голове умершего и оказалась опухоль, но сын покойного, Павел, и другие лица отозвались, что произошло это от падения старика со срубов при работе его на новом строящемся доме у него во дворе, чему они и были свидетелями. На основании изложенного тело было предано земле, а дознание по прежде существовавшему порядку представлено в полицейское управление на прекращение.

      Служил я в то время исправником и, прочитавши все дознание, нашел в нем некоторое сомнение и недоразумение, почему никак не мог согласиться с заготовленным уже постановлением полицейского управления о прекращении дела. Выехав сам на место происшествия, я взял с собой все производство.

      По тщательному негласному распросу разных лиц [из] соседних деревень, знавших покойного, мне удалось собрать сведения, что покойный был вдовцом, имел хорошее состояние: деньги, скот и разное другое имущество, и всем распоряжался всегда сам лично, не допуская ни до чего своего единственного сына Павла, который ленился работать, и потому держал его, как говорится, в ежовых рукавицах, и хозяйничать сыну не дозволял, что очень не нравилось снохе умершего, молодой жене Павла. При всем этом все отозвались, что старик с сыном и снохой жил хорошо и ссор у них никогда не было.

      С юридической точки дознание подлежало прекращению, но мне все думалось, что в смерти старика виновен сын его Павел и преступление совершено из-за какой-нибудь корыстной цели.

      Думая, как поступить, что сделать для раскрытия истины, я наконец решил: внезапно арестовал Павла и посадил его в арестантскую при квартире пристава, куда ранее сего тоже посадил переодетого полицейского, которому внушено было притвориться арестованным тоже по известному делу, и вместе с тем он должен был зорко наблюдать за Павлом. Таким образом, означенные лица просидели вместе одни сутки, и Павел все это время, как оказалось, ничего не говорил, а только все вздыхал.

      На другой день, явившись в квартиру пристава, я взял два стакана, налил в них воды и в один из них влил часть кислоты, затем в особую чайную чашку налил воды с содой. Приготовив все это, я вошел в камеру к арестованным и стал уговаривать Павла рассказать всю правду о смерти отца его. Павел рассказал все то же, что и было объяснено при дознании, но при этом сильно волновался и то бледнел, то краснел.

      На предложение мое сознаться во всем, Павел, стоял на своем, говоря:

      – Знать больше ничего не знаю, я хорошо жил с отцом, все знают.

      Тогда я, возвысив голос, сказал ему:

      – Все ты говоришь неправду. Я узнаю, кто убил твоего отца. Вот мы сейчас увидим.

      И тотчас же приказал войти в камеру [заранее] приготовленным [мной] трем посторонним свидетелям, а сам, обратившись к приставу, сказал:

      – Прикажите, пожалуйста, принести два стакана и чайную чашку с водой, налив в них воды в каждую посудину наполовину.

      Когда пристав с письмоводителем принесли заранее приготовленные два стакана и чайную чашку с водой, я тот стакан, в котором заключалась кислота, дал в руки Павлу, а другой, с чистой водой,