Журнал «Юность» №01/2025. Литературно-художественный журнал

Дипломант премии «Хрустальная роза Виктора Розова» и фестиваля «Золотой Витязь». Финалист премий «Ясная Поляна», «Большая книга» и «Русский Букер».

      Тяжело в театре без шокера

      То, что Ившин был сволочью, каких поискать, знал каждый в театре.

      – Сначала искусство, потом все остальное.

      Жизнь – гумус, на котором произрастает искусство, – повторял он регулярно.

      У него, к слову, не видел один глаз. Когда-то в юности он играл в ТЮЗе, над сценой взорвался фонарь, а юный Ившин имел несчастье посмотреть вверх… Актер с бельмом вместо глаза – не самая востребованная в искусстве фигура, и он переквалифицировался в режиссера. При этом очень любил на новогодних представлениях играть пиратов, а однажды даже снялся в роли Кутузова в историческом документальном сериале.

      Премьера «Юрьева дня». У Терского и Алчевой сцена затяжной семейной ссоры. С битьем стаканов, рукоприкладством, прощаниями, прощением. «Юрьев день» – комедия, но сложная, по сути, трагикомическая. Терский и Алчева и в действительности, не по роли, муж и жена. Накануне они поссорились, на спектакль пришли выхолощенными и высушенными до состояния половых тряпок, неделю пролежавших на горячей батарее.

      – …Юрий Григорьевич, я вам реально готова в рожу вцепиться.

      – Я к вашим услугам. Только не забудьте, завтра совещание у зам. главы правления банка. Он не оценит кровавые полосы на моем лице. И вы можете остаться без обещанной собольей шубы на Новый год…

      Ха-ха, хо-хо. Но нерва нет ни малейшего. Полное равнодушие и усталость друг от друга.

      Ившин бесится.

      В глубине сцены открытое окно, оттуда доносятся звуки города, смех, невнятный говор прохожих.

      Ившин вспоминает, что у Терского аллергия на тополиный пух.

      Я и сам присутствовал при той сцене, когда мы об этом узнали.

      Договорились попить пива в кафе «Под зонтиками». Пришли. Видим Терского с распухшим, практически до величины банана, носом и красными кроличьими глазами.

      – Что с тобой?

      – Раньше бы сказали – «сенная лихорадка». Теперь – аллергия на цветение растений, – говорит он и обводит вокруг себя руками.

      Всюду летают огромные хлопья. Начало июня – цветет тополь.

      Мы берем пиво, пьем, стараемся не улыбаться, глядя на распухшее, ставшее похожим на верхний шар снеговика с бананом вместо носа, лицо Терского. Хорошо проводим время, шутим, немного издеваемся друг над другом и общими знакомыми. Терский, обычно душа любой компании, и тут стремится выйти на ведущие роли, но слезы и безбожно гундосый голос стреноживают его порыв. Терский раздражен, Терский закипает.

      И тут из динамиков, висящих над нашими головами, раздается бодрое: «Тополиный пух, жара, июль…»

      Терский не выдерживает, бьет с размаху кружкой о стол, так что расплескивается пиво.

      – И песни-то какие-то паскудные!

      Встает и уходит.

      Мы больше не в силах сдерживаться, хохочем ему вслед…

      Ившин проходит за сцену, включает на мобильнике «Тополиный пух» «Иванушек». Вроде как часть городского шума.

      Терский узнает песню, даже проявляет подобие интереса, но реагирует вяло.

      Ившин знает, что воздействовать надо именно на Терского, он здесь генератор эмоций, он обвиняет свою сценическую жену в неверности.