Веленью Божьему, о муза, будь послушна! Книга 2. Злодейка-западня. Евгений Кузьменков

дворянам превосходит у них все пределы, – писал позже Достоевский, – и потому нас, дворян, встретили они враждебно и со злобною радостью о нашем горе». Судя по следующей фразе: «Они бы нас съели, если б им дали», администрация острога защищала «интеллигентных» узников от остальных. Стопроцентной гарантии, по понятным причинам, быть не могло.

      «Посуди, велика ли была защита, – обращается Достоевский к брату, – когда приходилось жить, пить-есть и спать с этими людьми несколько лет и когда даже некогда жаловаться за бесчисленностью всевозможных оскорблений. «Вы, дворяне, железные носы, нас заклевали. Прежде господином был, народ мучил, а теперь наш брат стал», – вот тема, которая разыгрывалась четыре года. 150 врагов не могли устать в преследовании, это было им любо, развлечение, занятие…»

      Плохие условия жизни отразились на здоровье писателя. Именно в Омске у него начались припадки «падучей» (эпилепсии), проблемы с желудком. К физической работе Достоевский не привык и с огромным трудом выполнял ежедневный «урок» (норму). Он часто лежал в госпитале, но этому скорее был рад: болезнь обеспечивала ему отдых и смену обстановки. Кстати, здание госпиталя сохранилось: скорее всего, оно было деревянным и находилось на нынешней улице Гусарова, дом 4. В XIX веке это была улица Скорбященская.

      Знаменитая цитата про «гадкий городишко» имеет продолжение. «Если б не нашёл здесь людей, я погиб бы совершенно», – пишет Достоевский, добавляя: «Брат, на свете очень много благородных людей».

      Первым[28] в списке стоит назвать коменданта Омской крепости Алексея Фёдоровича Граве. Достоевский в письме брату и в «Записках из Мёртвого дома» называет его «человеком очень порядочным». Уточнений в тексте нет, и понятно почему: по уставу, комендант должен был относиться ко всем каторжникам с одинаковой строгостью, но для писателя он, по-видимому, шёл на разные неофициальные послабления. Сообщать об этом даже в личных письмах было рискованно из-за перлюстрации, к тому же в Омске, по словам Достоевского, хватало доносчиков. Однако известно, что в 1852 году Граве[29] направил в столицу запрос, чтобы выяснить, нет ли возможности причислить Достоевского и Дурова к «военно-срочному разряду арестантов». В случае положительного ответа срок каторги сократился бы на шесть месяцев; плюс к этому Граве спросил начальство, нельзя ли освободить обоих петрашевцев от ножных оков. Положительного ответа он так и не получил.

      В 1859 году, отбыв всё наказание и возвращаясь из Семипалатинска в европейскую часть России, Достоевский проезжал через Омск. Остановился он как раз в доме Граве, и литературоведы считают это стопроцентным доказательством того, что между комендантом и каторжником установились в своё время добрые отношения. Именно в доме Граве был открыт в 1983 году литературный музей имени Достоевского.

      Важную роль в судьбе Достоевского сыграла Мария Дмитриевна Францева – дочь тобольского прокурора. Она встретилась с писателем, когда тот ехал на каторгу, и передала

28

Здесь и далее, цит. по: Николай Эйхвальд, «Омск – гадкий городишко, или Как в нашем городе жил Фёдор Достоевский», Омск. онлайн (NGS55); https://ngs55.ru/text/culture/2020/02/04/66468793.

29

де Граве, Алексей Фёдорович (1793–1864) – русский военный, участник Отечественной войны 1812 года, последний комендант Омской крепости, генерал-майор (1856). С 1850 года де Граве, будучи Омским комендантом, помогал Достоевскому во время отбывания им наказания.