Замуж по ошибке, или Безлимитные неприятности. Татьяна Михаль

в окна нескольких комнат. В таком оригинальном виде всё и осталось – дядя находил в разрухе и хаосе непонятную мне красоту, умиротворение и даже порядок. Он говорил, что этот особняк выглядит в точности как и он сам и поэтому не желает ничего в нём менять и уж тем более, не собирается делать ремонт.

      Теперь дяди нет.

      Дом есть.

      И я есть.

      Вот и ремонт будет.

      – Лиз, тебе не кажется, в доме появилось нечто зловещее? Особняк мне кажется скорее крепостью, как в старые времена, нежели домом. Такой большой, подавляющий, мрачный и вот-вот обвалится. Может, ты зря отказалась от своей съёмной квартиры в городе?

      – Нисколько не кажется. Этот дом – настоящее чудо! – заявила гордо. – Он хоть и выглядит немного непрезентабельно, потому что постарел, но он прекрасен! Джон, а что ты скажешь? Как тебе мой… наш дом?

      Мой супруг внимательно посмотрел на строение, к которому мы приближались и произнёс:

      – Особняк впечатляет, но руки приложить придётся, как и магию. Кстати, я ощущаю магические потоки. На дом наложена защитная магия?

      – Не на дом, а на чёртов плющ, – засмеялась я. – Лучше бы дядя попросил магов наложить заклинание для сохранения здания – кому нужен этот плющ? Он сожрал весь дом!

      – Ты же говорила, что тебе нравится «живое» украшение, – проговорила Эмилия.

      – Говорила, – кивнула я и заявила: – Плющ мне нравился до тех пор, пока дом был дядин.

      Лошади несли карету по крутому подъёму к кованой стрельчатой арке с воротами, которые были распахнуты настежь. Одна кованая створка была сорвана и повисла на одной петле. От порывов ветра она уныло скрипела.

      Мы въехали во внутренний двор.

      Деревья и вся зелень в парке превратились в дикий непроходимый лес, и уже подступал к самому дому.

      А ведь когда-то тут были живописные лужайки, скульптуры, сады, фонтан, что сейчас порос мхом и даже какое-то дерево пустило в нём корни и разрушило камень.

      – Впечатляет, однако, – произнёс с сомнением в голосе, увязавшийся с нами помощник редактора – господин Эдриан Фрости.

      – Упадок, тоска и мертвечина, – замогильным голосом произнёс Джайс и добавил, едва не смеясь: – А ещё гуляющий по коридорам призрак дядюшки Ловли и другие предки Элизабет, которые по ночам будут спрашивать тебя, подруга: «А сделала ли ты ремо-о-онт?!»

      Я лишь фыркнула и задрала нос.

      А Эмилия стукнула брата по руке и сказала:

      – Лиз богата настолько, Джайс, что ты, с твоим теоретическим будущим наследством, покажешься нищим!

      – Дорогая, неприлично обсуждать моё состояние, что же люди подумают? – хихикнула я.

      – Люди станут чаще гостить у тебя, – засмеялся Джайс.

      – Тогда сделаю для таких частых «дорогих» гостей специальную гостевую комнату, чтобы скорее бежали прочь, – шутя, предупредила друга.

      – Не забывайте, господа, супругам иногда нужно быть вдвоём, – улыбнулся Джон и своими словами заставил меня густо покраснеть.

      К счастью, в этот момент мы приехали и карета остановилась.

      Мужчины