Победоносец. Anne Dar

всё же на протяжении всего дня вела себя тише обычного: забившись в угол, играла с трехмесячным котёнком, которого дед назвал Дымом за его густую серую шерсть.

      Ещё до вечера с севера начали набегать кучевые облака, ведущие за собой тяжеловесные тучи. Громобой как раз вызвался проводить Вяземских девчонок до их избы, которую все в Замке за глаза называли “хоромами” за то, что изба эта имела два этажа и по ширине была больше, чем это прилично в среде общего нововерского отречения, но стоило моему другу встать из-за стола, как в светлицу вошёл большой человек с бородой до самой груди – отец Громобоя, Утровой по фамилии Ярчак.

      Утровой Ярчак был лучшим другом нашего отца: их дружба завязалась ещё до того, как у них появились дети. На самом деле, Громобой не являлся родным сыном Утровоя, у них даже фамилии не совпадали – Громобой был сыном лучшего друга Утровоя, с которым был в дружбе и мой отец, так что когда во время великого землетрясения Громобой осиротел в возрасте трёх лет, Утровой взял его себе на воспитание и с тех пор стал зваться его отцом. В возрасте двенадцати лет Громобой признался мне, что совсем не помнит своих родных родителей и что по этой причине считает, будто Утровой ему родной отец. Эти двое идеально подошли друг другу: оба молчаливые, предпочитающие тихое размышление громким словам, оба крупногабаритные, и мировоззрение у них не шибко отличалось – тот, кто не знал о том, что Громобой приёмный сын Утровою, никак не мог сказать, будто между этими двумя людьми совсем нет никакой кровной связи. И тем не менее, они считали друг друга родными настолько, что уже и позабыли о том, что на самом деле всё совсем не однозначно. Единственное, в чём они отличались: Утровой больше любил охоту, а Громобой почитал рыбалку.

      – Утровой, где своего друга потерял? – сразу же поприветствовал нежданного гостя дед, спросив его о нашем отце.

      – Белогор ещё не вернулся с охоты, – голос у Утровоя был низкий, с хрипотцой.

      – Буря приближается…

      – Не впервой ему. А вот детей лучше по избам развести, – подойдя к столу, мужчина взял жбан с кислым домашним квасом и в один присест выпил его весь, после чего, размашисто утерев усы, сказал сыну: – Громобой, бери Ванду с Отрадой, проводим девочек до их дома. А внуки твои пусть с тобой останутся, Бессон. Пока Белогор не вернётся.

      Я, Ратибор и Полеля проводили гостей до скрипучей калитки, которую только со второй попытки заперли на тяжёлый ржавый засов. Время перед началом бури в детские годы особенно прекрасно: налетающие порывы влажного ветра заставляют дышать полной грудью, пляшущий под ногами травяной сор приглашает в бег, темнеющие небеса нагнетают атмосферу надвигающегося на тебя величия… Стоило гостям уйти, как мы втроём сразу же бросились к Совиной башне. Добежав до неё, я и Ратибор, не останавливаясь, начали подниматься вверх по узкой лестнице, даже не думая оборачиваться на Полелю – сестра с ранних лет боялась высоты, так что на Совиную башню никогда не поднималась. Боязнь перед высотой у неё была настолько велика, что она только отцу и позволяла носить себя на руках, да