Ольга, княгиня русской дружины. Елизавета Дворецкая

с железным ломом и молча наблюдал за спорщиками. Они были киевлянами родом и прибыли в Деревлянь с отцом, давним спутником Свенгельда. Как и Бьольв, отец которого, Гисмунд, приехал с воеводой еще из Волховца и вскоре женился на киевлянке, благодаря чему Бьольв имел родню в Киеве.

      Ольтур только глянул, будто огрызнулся взглядом.

      – А пусть воевода затеет войну со всем светом! – воскликнул он, не желая говорить о Соколине. – Мы пойдем с ним! И все умрем с ним, если будет надо, но не позволим, чтобы здесь задирал нос какой-то рыжий хрен!

      – Но чем вам поможет, если вы его прогоните? – взывал к его разуму Бьольв. – Кто он и кто ты – это старик правильно сказал. Ну, уедет он. Другой появится. Ты же не думаешь, что ее тебе отдадут? Если думаешь, то и есть дурак.

      – Пока я жив, этот рыжий пес ее не получит! – ожесточенно заверил Ольтур.

      – Вы дураки, что сами подставились, – негромко заметил Лис, но все замолчали и обернулись к нему. – Теперь вот поедете к Берлоге с русалками круги водить. А что до рыжего… Бьольв, они правы.

      Ольтур прояснился в лице: одобрение Лиса дорого стоило.

      – Насколько я понимаю нашего старика, с него останется вызвать на поединок кого-нибудь молодого и сильного, чтобы умереть с мечом в руке, – продолжал Лис. – Вот только кого? Харальда Боезуба прикончил сам Один. Но Одина, может, и не выйдет дозваться, а пасть от руки кого-то недостойного наш старик не захочет. Ему нужен в соперники если не сам Один, то хоть его потомок. А таких здесь нелегко найти. Только Ингвар, но тот не станет драться со своим воспитателем, хоть он плюнь ему в морду. А этот рыжий – может. Поэтому надо его убрать.

      – Как – убрать? – серьезно спросил Бьольв, пытаясь понять, что тот имеет в виду.

      – А как получится, так и убрать. Старику и правда может в голову ударить – или дочь за него выдать, или на поединок вызвать… Плохо, девка наша так хороша… – Лис поджал губы, а Ольтур подобрался. – Он тоже с нее глаз не сводит. Его хоть поленом гони, а он отсюда не двинется, пока…

      – Отец сказал, чтобы мы от него отстали, – негромко напомнил Клин. – Помнишь, что Сигге сказал? Наш старик не вечен. А киевские уж лет десять на нашу дань и мыто зубы точат. Кому еще Ингвар позволит сохранить это все? Только родному брату, больше никому. Отец сказал, если еще раз увидит, кто рыжему дорогу заступает или зубы скалит, как Хадди вчера, лично уши оборвет и псам бросит. Мы, дескать, его тут всячески ублажать должны, а не задираться.

      – Но этот родной брат Рыжий свою дружину приведет из Волховца, мы ему не понадобимся, – напомнил Лис. – Чтобы все осталось как было, нужно…

      Он замолчал, глядя в ларь, на краю которого сидел. Туда Клин скидывал обычно всякий лом, идущий в переплавку, неудачные изделия, треснувшие при закалке, и все такое прочее.

      – Это что? – Лис вынул из кучи наконечник рогатины.

      – Там раковина, – пояснил Клин. – Где втулка начинается. Переплавлю потом.

      Лис осмотрел повреждение между самим наконечником и втулкой, при помощи которой копье крепится к древку.