Запечатление. Анастасия Князь

и страх, словно ему неуютно, некомфортно, и самое главное, он чувствовал нехватку чего-то важного. Кай силился понять, чего именно ему так не хватает, но никак не удавалось. У него не было конкретных желаний, кроме одного – поспать. Но страх и тревога не проходили, и оставалось только перебирать в голове прошедший день в попытках вспомнить то важное, о чём он забыл. И воспоминания сами навели его на драконов.

      Это был их страх.

      Мысль пронзила сознание яркой вспышкой, и Кай ни на миг не усомнился, что она верная. И тут же тревога стала сильнее и словно ярче, чётче. Они звали его, искали. Кай не понимал, откуда знает это, но знал точно. Но вместо того чтобы пойти к малышам, он испытал раздражение. С какой стати он должен покидать тёплую уютную постель и идти в холодную башню? Холодную… Кай будто на себе ощутил хлад каменных стен, и тело покрылось мурашками. Но он грубо отогнал от себя жалость к малышам. Не так уж там и холодно, он ведь лично разводил огонь.

      «Это как собаки. Если ты один раз сделаешь поблажку, пустишь их в постель, потом уже не отучишь. Тяжело только в первую ночь. Нужно перебороть жалость и выработать привычку. Это им же на благо», – мысли казались верными, и сомнений в них не возникло ни на минуту. Кай даже уверовал, что ему вполне хватит силы воли остаться на месте и не дать жалости взять верх. В конце концов, здравый смысл должен победить, ведь именно в нём Кай видел главное превосходство разумного существа. Отличие человека от животного – самоконтроль и способность не идти на поводу у желаний.

      Спустя примерно четверть часа он, закутанный в одеяло и с подушкой под мышкой, стоял перед дверью комнаты, в которой разместил двух маленьких драконов, и ругал себя на чём свет стоит. Морально он готовился, что стоит ему открыть дверь, и малыши тотчас же кинутся к нему, радостно виляя хвостами и царапая коготками. Картина играла яркими красками, и мага даже не смутило, что в его фантазиях драконы напоминают щенят, – Кай успокаивал себя тем, что завёл парочку питомцев. Относиться к ним иначе всё равно было невозможно. Ведь именно так они себя и вели, разве нет?

      Но за дверью его ждала иная картина. Оба дракона лежали в углу комнаты, свернувшись в два тесно переплетённых кольца, и, сложив головы друг на друга, всматривались в темноту. Как и предсказывал Эл, они соорудили себе некое подобие гнезда: свалили одеяла в кучу и друг на друга, а в центре вытоптали ямку, в которой и разместились. Когда Кай вошёл в комнату, они дружно подняли мордочки в его сторону. Две пары глаз, в которых ещё мгновение назад отражалась вселенская тоска, зажглись радостным, счастливым огоньком, и оба дракона приветливо затрещали тоненькими голосами.

      – Да-да, я пришёл к вам, – вздохнул Кай обречённо, направляясь к гнезду. – Но это первый и последний раз!

      В жёлтой и зелёной парах глаз ясно читались согласие со всем, что он скажет, и готовность убеждать его в этом до последнего. Кай с усталым стоном упал на одеяла, и оба дракона немедленно залезли на него. Он ещё даже не успел устроиться