Ты не слышишь меня (сборник). Наталья Нестерова

не знала, что выступила с блестящим дебютом, я боялась, что меня погонят с фирмы поганой метлой и моя карьера, толком не начавшись, пойдет под откос. Схватила сумочку, оделась и помчалась домой. Если мне суждено детей рожать, а не финансовыми потоками рулить, значит, так тому и быть.

      Ночью мне стало плохо, померила температуру – под сорок. Догнал-таки грипп и меня. Болела я тяжело. Виктор и Максим Максимович ухаживали за мной, но масками, которые я просила надеть, чтобы не заразились, пренебрегли. Кажется, я слышала, что звонили Эдуард Филиппович и Нонна Эдуардовна, муж культурно посылал их подальше. В моем температурном бреду бушевали цифры – они сыпались с неба и вырастали из-под земли, окружали со всех сторон – как полчища фантастических диких солдат.

      На пятый день мне стало полегче, но свалились Виктор и Максим Максимович. Особенно страшен был грипп для свекра с его больным сердцем. Муж твердил: «Позвони Оле! Позвони Оле!» Я отказывалась. Хотя меня от слабости мотало, я не хотела обращаться за помощью к медсестре, которая ухаживала за покойной Анной Дмитриевной.

      Виктор позвонил сам. Не спрашивал, есть ли у нее возможность помочь, сказал в трубку коротко:

      – Выручай. У нас полный лазарет.

      Она приехала, взяла лечение в свои руки. Профессиональный медик, конечно, не сравнится с полуживой девушкой, которая ничего не смыслит в лекарствах, выписанных врачом. Лекарства в аптеках смели, и я, качаясь от слабости, переползала от одной аптеки к другой. Ольга достала нужные препараты и наладила лечение. Прежняя наша неприязнь почти растаяла. Ольгу захлестнула жалость. «Краше в гроб кладут», – сказала она, увидев меня. Я же была ей признательна за помощь в трудную минуту. За то, что готовила нам куриные бульоны и паровые котлеты, делала уколы, пичкала витаминами и какими-то иммуностимуляторами. Стараниями Ольги удалось избежать осложнений после гриппа у Максима Максимовича. И все-таки между нами, Ольгой и мной, осталось что-то непреодолимое. Мы никогда не станем подругами или просто приятельницами. И дело здесь не в разнице возрастов, а в каком-то необъяснимом внутреннем отрицании.

      Когда муж и свекор выздоровели, визиты Ольги прекратились, я спросила мужа:

      – Сколько ты ей заплатил?

      Вопрос почему-то обидел Виктора.

      – Это для Ольги не бизнес.

      – А что тогда? Бизнес, кстати, не ругательное слово. И получать деньги за отлично выполненную работу не зазорно.

      Муж ушел от ответа.

      На работу я вышла через десять дней. Что происходило все это время на фирме, я не знала. Не успела обзавестись приятельницами из соседних отделов, и никто меня не информировал, не доносил сплетни и факты. В кабинете меня встретила странная пустота: на столах Эдуарда Филипповича и Нонны Эдуардовны только компьютеры и телефоны, ни стопок бумаг, ни папок с документами, ни ручек – ничего. Я не успела осмыслить ситуацию, как раздался звонок. Это была секретарь главного-главного,