Месть без права на ошибку. Лариса Соболева

нет, не проводить даму… это хамство.

      Он оделся со сверхскоростью, а то вдруг передумает.

      Прощаясь с Ириной, Сергей задержал ее руку в своей – в таком пожатье есть нечто многообещающее и ни к чему не обязывающее. Пожатье не слова, которые можно в час X напомнить: ты же говорил! Ира поцеловала его в угол губ и побежала к подъезду. Сергей вспомнил, разворачивая машину:

      – А телефон?

      – Завтра же увидимся. Пока!

      Теперь надо попасть домой как можно скорее!

      Илья взглянул на часы – начало девятого. В ушах еще звучал голос Веры, он аккуратно положил трубку на аппарат и вслух тихо процедил сквозь зубы:

      – Змея…

      – Что? – вскинулся охранник клуба.

      – А? Нет, нет, ничего, – отмахнулся тот.

      В зале певец пел задушевный романс, который никого не брал за душу, судя по отдельным выкрикам, общему гомону и взрывам хохота, заглушавшим певца. Илья не вернулся туда, а вышел на воздух покурить и подумать.

      Несколько дней назад он возвращался домой окрыленным. Когда в твой карман люди кладут кругленькую сумму и при этом на их лицах нарисовано счастье пополам с благодарностью… О! Илья вырастает в собственных глазах до размеров баобаба, его сердце переполняет гордость. Кто бы мог подумать?! В школе завуч одно твердила:

      – Васков, ты плохо кончишь.

      Давно это было. Сейчас она наверняка не может на прием к нему попасть. Если бы он узнал, что она обивает пороги, добиваясь встречи с ним, принял бы ее. Без очереди! Усадил в кабинете на стул перед собой и посмотрел в глупые глазки. И что увидел бы? Подобострастие, покорность и надежду. Он помог бы, черт с ней, лишь бы насладиться ее неловкостью за прошлое и услышать фразу раскаяния: «Илья Николаевич, как я в вас ошибалась». Сейчас от Ильи зависят многие люди и судьбы, к нему идут, просят, дают. Это не взятки, нет. Это… как бы сказать?.. Благодарность. Ну, как артисту цветы. И Илья благодарит. Жизнь такая: все благодарят и принимают благодарности. Поделись с ближним – кто-то сказал, Илья не помнил кто.

      Встретила его жена – небольшого роста, упитанная. Как только она открыла дверь, по ее плотно сжатым губам и сверкающим злобой глазам понял: грядет истерика. Интересно, какие обвинения выдвинет? Илья быстро провернул в голове последние две недели и ничего такого, за что она могла зацепиться, не вспомнил.

      – Любаша, что у нас на ужин? – спросил он, стараясь придать голосу как можно больше нежности и мягкости. Получилось фальшиво.

      – Иди на кухню, – буркнула в ответ Люба.

      Илья долго мыл руки, потом заглянул к детям, оттягивая общение с женой. Вовка и Сева сидели у компьютера и только помахали отцу руками.

      – Мужики, ловите! – кинул им пакет с шоколадом Илья.

      Дети (Вовке десять, Севе восемь) набросились на пакет, растаскивая конфеты, как голодные волчата. Младший захныкал – ничего, пусть учится защищать свои интересы сам. Илья закрыл дверь, в конфликты детей он никогда