Летящая над пропастью. Маргарита Головкова

пный мужчина лет шестидесяти с обветренным лицом, прямым носом, жёстким взглядом больших карих глаз, над которыми застыли тёмные брови дугами; с чёрными густыми, но рано поседевшими волосами, разделёнными пробором и зачёсанными на бок, выругался с досады и, прихрамывая, вышел из автомобиля. Открыв капот, уткнулся носом в мотор. Потрогав правой рукой (левой у него не было) детали мотора, он поднял глаза к небу, словно ища там ответ на незаданный вопрос. Обложенное серыми тучами хмурое небо ответило ему мелким накрапывающим дождём.

      Мимо него на большой скорости проносились иномарки. Водители престижных машин высокомерно кривились, бросая взгляд на его «Жигули». А некоторые не ленились насмешливо показывать ему средний палец.

      Всё это время мужчина как будто чувствовал чьё-то незримое присутствие. Он сердито хмурился и, не совладав с собой, вновь выдал несколько неприличных ругательств.

      – Что ругаешься? – спросил насмешливый грубоватый мужской голос, зазвучавший у него в голове, – неужели дураков мало видел в своей жизни?! Погода, видимо, тоже не нравится? Неужто забыл, что осень, как и всё в вашей жизни, наступает неожиданно. Ну да, вчера ещё ярко светило солнце, дул тёплый ветерок и пахло этими, как их… яблоками. А теперь всё… Дожди, грязь, простуда. Что ты крутишься, как мяч у ног плохого футболиста? Никого ты не увидишь. Нас редко кто может видеть. Для этого нужны определённые способности. Хотя… если ты меня слышишь, то они у тебя имеются, но в зачаточном состоянии. Развивать не советую. Тебе это не надо. А я рад, что теперь есть с кем поговорить, а то скучно как – то.

      Мужчина, машинально проведя рукой по поседевшим волосам, ещё раз оглянулся вокруг, и медленно выговаривая каждое слово, вновь задал вопрос:

      – Ты что – нечистая сила?

      – Ну, ты даёшь! Значит, на войне ты доподлинно знал, с кем говоришь, и просил о помощи, а сейчас…

      – Бог… что ли? – еле слышно выразил догадку владелец «Жигулей», на лице которого замерло выражение благоговения.

      В это время порыв прохладного осеннего ветра бросил ему в лицо начавшие желтеть мокрые грязные листья.

      – Но ты это… в суе… не очень – то упоминай… Ладно, скажу, а то опять что- нибудь выдашь. Хранитель я твой. Ангел, знаешь ли… Что глаза выкатил из глазниц? Там – то им куда как удобнее было.

      После слов того невидимого, кто назвал себя Ангелом – Хранителем, сырой воздух уплотнился, покрыв трассу густым туманом.

      – Влад, разберись быстрее с мотором, а то так и останешься здесь. Смотри, некоторые водители решили переждать непогоду на обочине. Могут тебя за туманом и не заметить.– Эта умная фраза была произнесена приятным юношеским голосом.

      На этот раз Владислав не стал оглядываться и искать хозяина приветливого голоса. Он был знаком ему давно – ещё с детства. Но тогда, как и все последующие годы его жизни, ему казалось, что он говорит сам с собой.

      – А я тебя знаю,– не задумываясь, бросил он в туманную пустоту.– Ты всю

      жизнь со мной рядом. Как я понимаю, то ты тоже мой Ангел – Хранитель. Вас оказывается двое. Здорово! Если не возражаешь, то буду обращаться к тебе по имени Костя. Это имя тебя устроит? Друга моего звали Костя, да погиб он, когда меня спасал,– отвечая, Влад почувствовал, как непроизвольно дёрнулось веко правого глаза, и заныла левая рука, которой уже давно не было.

      – Согласен. Я тоже помню его.

      Вновь наклонившись над мотором, Владислав быстро нашёл неисправность. Но, желая быть честным перед самим собой, он хвалил не себя, а того, кто буквально заставлял его делать то, что было необходимо.

      На следующий день, сделав остановку на ночь, он добрался до города. Приехав, оставил машину на платной стоянке и пошёл по незнакомой дороге в поисках адреса начертанного на бумаге быстрым неровным почерком. Родной город очень изменился, – появились высотные дома и многочисленные помпезные офисные здания, относящиеся к разным банкам, а также к добыче газа и нефти. Всё это для него было нерусское, чужое.

      Шагая по городу, он завидовал погибшим в Афганистане товарищам, потому что те ушли в другой мир из их общей родной жизни, где не было дворцов с надменными господами, где каждый гражданин называл себя хозяином своей страны; и все с воодушевлением, вызывающим слёзы восторга на глазах, пели: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!». «Что случилось с тобой, страна моя?»,– какой год задавал он мысленно этот вопрос, но ответа так и не получал.

      … Уйдя в горькие мысли, он чувствовал, что выбирает дорогу не сам, а ведут его куда-то те самые невидимые Хранители. Да и не поехал бы он сюда никогда, если бы случайно не встретил в столице одноклассника, приехавшего по своим делам и попросившего подменить его на работе несколько дней. Объяснил, что не так давно приобрёл небольшое кафе предназначенное главным образом для свадеб и поминок. Своим же работником, как выяснилось, он мало доверял.

      Внимательно прочитывая названия улиц, Владислав вдруг резко остановился. Оглядевшись, узнал дом, в котором когда-то жил с родителями. Насмотревшись на, знакомые до боли, окна, заспешил к трамвайной остановке, которая была с