Тютюнин против ЦРУ. Алекс Орлов

мама про тебя страшную вещь рассказала.

      – Ну и что? – не глядя на жену, отозвался Сергей, проверяя по кастрюлькам, что привезла тёща на этот раз.

      – Мама сказала…

      – Ну?

      – Мама сказала, что…

      – Ну что твоя мама сказала?

      – Что ты, Серёжа, возможно, еврей.

      6

      Не выходя из кухни, Сергей созвонился с Окуркиным Лехой, который по случаю пятницы пораньше сбежал с работы.

      Окуркин работал на ложкоштамповочном предприятии, где зарплату не платили месяцами. Поэтому он мог как угодно нарушать дисциплину, не боясь, что его за это попрут с производства.

      До того как стать мастером ложкоштамповки, Леха три года отработал в лыжезагибочном цехе. Дело ему нравилась, однако постоянные недоразумения из-за выяснения места его работы вынудили Окуркина оставить лыжи.

      Происходило это очень просто. Стоило кому-то спросить Леху, где он работает, следовало вполне нормальное пояснение:

      – На лыжезагибочном станке.

      – Да? И что вы на нем делаете?

      – Лыжи загибаю, – спокойно объяснял Окуркин.

      – Кому? – тут же следовал насторожённый вопрос.

      – Кому скажут, тому и загибаю, – честно признавался Леха. – Это же не я сам решаю. Для этого другие люди есть, – добавлял он, повергая собеседника в замешательство.

      Случалось, что нервные граждане даже писали на Леху заявления, обвиняя его в посягательстве на их жизнь. Устав от подобных недоразумений, Окуркин ушёл с любимой работой и подался в ложкоштамповку.

      Перекинувшись по телефону с Лехой парой слов, Тютюнин уговорился встретиться с ним через полчаса и отправиться на старый стадион «Локомотив». По пятницам там проходили международные встречи команд восьмой лиги. Билеты распространялись по смехотворным ценам, а потому на трибунах был полный аншлаг.

      Наскоро перекусив ворованными тёщей голубцами, Серёга сказал Любе, что идёт на футбол, и, подхватив большой полиэтиленовый мешок, выскочил из квартиры.

      Возле подъезда он снова встретился со старухой Гадючихой, которая плела интриги, нашёптывая что-то на ухо другой пенсионерке.

      Когда Тютюнин подошёл к остановке, Леха уже стоял в условленном месте и поплёвывал на асфальт.

      – Ну ты меня подставил со своим дихлофосом американским! – с ходу начал Тютюнин.

      – А чего не так с дихлофосом? – спросил Леха.

      – Этот дихлофос не от моли, а от людей оказался.

      – Да ты что?

      – Вот и что. Я его против насекомых применил, так чуть сам дуба не дал и весь «Втормехпошив» не потравил. Меня даже уволить хотели…

      – То-то у Митяя такая рожа довольная была, когда он мне пузырёк дарил, – начал припоминать Окуркин. – Я ведь ему бритву свою отдал. Вот сволочь.

      Подошёл автобус, из которого вывалила толпа усталых пассажиров. Друзья заскочили в салон и сейчас же нарвались на толстую тётку-кондуктора.

      – Ну? – строго спросила она с такой интонацией, что сейчас же напомнила Серёге