Чезаре Беккариа. Его жизнь и общественная деятельность. П. Я. Левенсон

общественного устройства, неравенство людей, обветшалость правовых норм, установленных для всестороннего преуспевания людского общежития, глубоко поразили юного воспитанника отцов иезуитов. В том, чтобы облегчить положение угнетенных сограждан, он увидел свою задачу, настоящий путь для своей будущей деятельности, когда он освободится от иезуитской опеки и сделается самостоятельным членом общества.

      С благодарностью вспоминал всегда Беккариа о своих французских учителях. «Всем я обязан французским книгам, – писал он аббату Мореллэ, – они-то и развили в душе моей чувства человечности, которые были задушены восьмилетним фанатическим воспитанием». При этом выше всего он ставит сочинения Монтескье, Дидро, Д'Аламбера, Бюффона, Юма, Гельвеция и, отзываясь с безграничным удивлением об их великих заслугах, не может равнодушно говорить об этих светилах знания. Их бессмертные творения были предметом его усидчивых занятий днем, его глубоких дум в тиши ночной. Первое знакомство с «Lettres persanes» Монтескье побудило его отдаться изучению философии, а чтение «L'Esprit».[2] Гельвеция обратило его внимание на несчастия, преследующие человечество. Эта-то книга докончила переворот, происшедший в его уме. «Чтению „L'Esprit“, – говорил он, – я обязан большей частью моих идей». До какой степени он был увлечен «Общественным договором» Руссо или творениями автора «Духа законов», видно из того факта, что свою книгу он ставит под защиту этих мощных умов, которые имели такое могущественное влияние на саморазвитие молодого реформатора. Он взывает к этим дорогим именам, как к незабвенным наставникам, избавившим его от египетской тьмы, наставникам, которым он всецело обязан новым, просветленным мировоззрением. Беккариа не только проникся идеями французских учителей, но говорил их языком, применяясь к их методу исследования и способу аргументации. Когда во Франции появился трактат Беккариа в переводе аббата Мореллэ, в Париже говорили, что эта книга, без сомнения, вышла из-под пера французского энциклопедиста, что только в одной Франции есть еще умные люди, способные написать подобную капитальную вещь. Противники философов распускали слухи, что для отвода глаз трактат, написанный французским ученым на своем родном языке, был отправлен в Милан, где его перевели на итальянский язык и вернули в Париж. Вся эта проделка будто бы понадобилась для того, чтобы выгородить мнимого французского автора от грозившего ему преследования со стороны придирчивых властей. По словам Гримма, о Беккариа говорили, что он пишет «по-французски – на итальянском языке», и что его бессмертный труд скорее можно назвать «хорошим делом, нежели хорошей книгой» – в том смысле, что на языке педантов и буквоедов принято называть хорошей книгой.

      По окончании курса в Пармской иезуитской коллегии семнадцатилетний Чезаре отправился в Павию слушать курс юридических наук, по окончании которого он со степенью доктора прав вернулся на родину. Старому

2

«Дух» (фр.)