Громкий шепот. Мари Милас

ли она у меня когда-то? Без лжи, масок и упреков?

* * *

      Мы почти добираемся до полицейского участка, и я наконец-то спрашиваю:

      – Кем приходится тебе Грейс? Мне показалось, что вы близки.

      Я поглаживаю указательным пальцем кожу на ручке двери автомобиля, делая вид, что слишком увлечена этим занятием. Не знаю, имею ли право вмешиваться в личную жизнь Макса, но интерес бежит впереди меня.

      – Она была моей няней на протяжении всей жизни, – начинает Макс.

      Я поворачиваюсь к нему и замечаю, как уголки его губ немного приподнимаются.

      – Возможно, в каком-то роде Грейс заменила мне маму. Поэтому мы до сих пор очень близки, и она не упускает возможности ворваться в мой дом и навести порядок.

      Я улыбаюсь, но не пропускаю мимо ушей, что он, судя по всему, не близок со своей мамой.

      – А твои родители? – Я улавливаю воцарившуюся тишину и прочищаю горло. – Прости, наверное, мне не стоит лезть в твои отношения с семьей. Ведь мы всего лишь…

      – Мы семья. Фальшивая, но семья. Ты должна знать обо мне все, чтобы хорошо отыгрывать роль на публике. – Макс откидывается на спинку водительского кресла, управляя машиной одной рукой.

      Щелчок – и мой мозг на секунду концентрируется лишь на том, как он маневрирует и совершает круговое движение ладонью по рулю. Его стоит запретить, чтобы не отправлять мысли женщин в канаву.

      – Да, ты прав, – отвечаю я, медленно приходя в себя.

      – У меня полная семья. Есть брат. – Его челюсть на мгновение напрягается. – Он засранец, но в целом с ним можно справиться. Несмотря на то, что родители неактивно участвовали в моей жизни, нам удалось сохранить… – Макс сводит брови, задумываясь, – нейтральные отношения.

      Интересно, такие же нейтральные, как у меня? В которых они понятия не имеют, с чем он сталкивается?

      – Они знают о нашей ситуации? – спрашиваю я, развернувшись вполоборота.

      Макс стреляет глазами в мою сторону.

      – Долго будешь подбирать синонимы к «нашей ситуации»?

      – Ладно. – Я раздраженно хлопаю руками по бедрам. – О нашем браке и сериале, – изображаю пальцами кавычки, – «Мыслить как преступник».

      – Пока нет, но не думаю, что это их сильно волнует. Это моя жизнь, и я сам выбираю людей рядом с собой, – уверенно отвечает он.

      Я киваю, обдумывая его слова. Макс в каком-то смысле прав – родителей не должно волновать то, что мы делаем с собственной жизнью. Но почему же мне так хотелось, чтобы в какой-то момент мама с папой приехали, упаковали все мои вещи и сказали, что я сделала неверный выбор? Стали теми людьми, кто заметил бы, что я ступаю на неверный путь. Возможно, таким образом я пытаюсь снять с себя ответственность за совершенную ошибку, говоря, что меня вовремя не предупредили. Трудно принять тот факт, что ты сам прыгнул в жерло вулкана, а теперь плачешь, что обгорел.

      Сейчас мне придется дать показания против человека, с которым я добровольно жила четыре года. Я замечаю, что начинаю нервно царапать ногтями мягкую кожу юбки, оставляя на ней незаметные полосы.