Циклы острова. Куб судьбы. Сергей Герман

ого тумана. Первое, что я ощутил, – пронизывающую сырость и странный привкус в воздухе, напоминающий одновременно запах моря и старого чердака. Я шёл по скользкой брусчатке, глядя на неверные огни, мерцавшие вдали. Блеклые уличные фонари, похожие на выцветшие лампы из прошлого, едва различимыми пятнами выхватывали из мглы очертания зданий. Они напоминали архитектуру тридцатых годов: строгие фасады, узкие окна, увенчанные тяжёлыми карнизами, но всё выглядело чуть гротескным, словно сошедшим с пожелтевшей фотографии.

      Порыв ветра заставил меня крепче прижать к телу прохладный плащ. Когда я взглянул на свои руки, то осознал, что одежда незнакома мне не меньше, чем сам остров. За миг до этого я точно знал, что нахожусь где-то далеко, но где именно – не мог вспомнить. Мне казалось, что я летел во сне или был перенесён магическим образом. И почему-то не чувствовал страха, а лишь острую растерянность. Шаги мои звучали глухо на пустынной набережной, а редкие прохожие, встречавшиеся в тумане, смотрели сквозь меня, будто я был частью привычного им пейзажа.

      Именно тогда я впервые заметил в центре площади величественный небоскрёб. Его верхушка терялась в низких облаках, а на самом верху будто парил огромный куб, потускневший от дымки и подсвеченный снизу странным мерцанием. Мне не терпелось подойти ближе и рассмотреть эту таинственную конструкцию, но ноги продолжали идти сами по себе. Я чувствовал, как всё вокруг дышит загадкой: туман, город, этот небоскрёб с кубом – и я, чужак, оказавшийся здесь без всяких воспоминаний о том, когда и как переступил границы этого неизвестного места.

      Глава 1. Просыпаясь в неизвестности

      Серый свет рассвета осторожно проникал в запутанные переулки города, проступая сквозь шлейф почти прозрачного тумана. Я стоял у пустынной набережной, пытаясь осознать, где нахожусь. Внутри всё ещё отдавалось эхо ночного путешествия сквозь сон, словно я парил где-то между реальностью и вымыслом. Но теперь я чувствовал под ногами холодную брусчатку – она была слишком реальной, чтобы оказаться лишь частью моего воображения.

      Звенящая тишина нарушалась негромким стуком колёс редких экипажей, скрипом вывесок на ветру и далёким гулом в центре города. Из маленькой пекарни на углу тянуло ароматом свежеиспечённого хлеба; этот запах был одновременно успокаивающим и настораживающим, словно напоминание, что место, в котором я очутился, вполне реально.

      Шаги стали увереннее: надо же было как-то действовать, раз я окончательно очнулся на этих улицах. Пока ум не успевал сформулировать вопросов, я вдруг заметил прохожего – мужчину в длинном твидовом пальто и шляпе. Он шёл неторопливо, держа под мышкой аккуратно свёрнутую газету.

      – Извините, не подскажете… – начал я, но слова застыли на губах. Что именно мне нужно было узнать? Путь к вокзалу? Название города? Где я вообще? – Доброе утро! – человек улыбнулся, коротко кивнул, и, словно не заметив моей растерянности, пошёл дальше.

      Я почувствовал смутную уверенность, что мы уже виделись, хотя понятия не имел, кто он. Обернувшись в поисках другого собеседника, я увидел, как из-за угла показалась женщина в элегантной шляпе, поверх которой был накинут лёгкий шарф в винтажном стиле. Её серьга, похожая на жемчужину, поймала первый луч солнца и сверкнула на миг. Мне вдруг стало важно спросить её, помнит ли она, как оказалась здесь.

      – Прошу прощения… – начал я вновь, но она лишь благодушно улыбнулась и прошла мимо, бросив: – Какой очаровательный рассвет, не правда ли?

      Я отвернулся и на мгновение закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Казалось, что эти люди понимают меня, даже знают о моём существовании, но не придают значения моим вопросам. Будто то, что я не помню ни своего прошлого, ни названия улиц, на которых брожу, не представляло для них никакой важности.

      Я пересёк узкую улочку и заметил газетный стенд у стены. Газета была датирована каким-то числом начала 1930-х, но почему-то не вызвала у меня ни малейшего удивления. Скорее, во мне крепло ощущение, что я и сам… будто провалился в эту эпоху. Но любой здравый смысл подсказывал, что это невозможно.

      Вскоре я вышел на просторную площадь, где на фоне рассветного неба угадывались очертания небоскрёба с кубом на вершине – того самого, который увидел накануне, когда ещё бродил в тумане. Тени под его массивным корпусом вытягивались, словно стражи, а вокруг уже начиналась привычная городская суета: мужчины спешили на работу, дамы в костюмах и перчатках неспешно переходили мостовую.

      Никто не казался растерянным или напуганным, все двигались, словно актёры в постановке, где их роли давно прописаны. Лишь одно бросалось в глаза: никто не упоминал ни даты, ни года, ни каких-либо подробностей об их прошлом. Я хотел расспросить их больше, но язык не поворачивался задать прямой вопрос: «Кто вы все? И почему мне кажется, что мы тут застряли?»

      На долю секунды меня охватила паника: может, я один такой, не понимающий, куда попал? В памяти вспыхнуло чувство, что этот город и люди – часть какого-то странного сна, из которого я до сих пор не вышел. Но что, если наоборот, прежняя жизнь была иллюзией?

      Приняв решение не сдаваться,