Данте. Его жизнь и литературная деятельность. Мария Ватсон

Греческий язык не входил тогда в круг преподавания. Нужно полагать, что Данте любил рисование и музыку. Пластическое его чутье явствует, по замечанию Боккаччо, из наглядности его изображений.

      Друзей молодости Данте находил в художественной, музыкальной и литературной среде. Так, например, Каселла, тогдашний известный певец, был, по-видимому, очень дружен с Данте, так как даже в «Чистилище» Каселла, встретившись с поэтом, уверяет его в своей любви, а Данте вспоминает о пении его, которое «утоляло в нем всякие горести». Данте был также дружен с художником Чимабуэ, с известным в то время миниатюристом Одеризи и с Джотто, этим реформатором итальянской живописи. Существует прекрасный портрет молодого Данте, срисованный с него Джотто, вероятно, в период времени между 1290—1295 годами и только недавно, в 1840 году, открытый на стене часовни Del Podesta во Флоренции. Близкими друзьями Данте были поэты Лапо Джанни, Чино да Пистойя и в особенности Гвидо Кавальканти. С Чино да Пистойя, который был моложе Данте на пять лет, известным юристом и одним из лучших лириков того времени, впоследствии учителем Петрарки, Данте, вероятно, сошелся позже, во время своего изгнания. Основатель новой флорентийской поэтической школы, непосредственный предшественник и впоследствии лучший друг творца «Божественной Комедии», Гвидо Кавальканти был, по-видимому, значительно старше и уже известный поэт в то время, когда Данте только вступил на литературное поприще. Он соединял в себе рыцарские качества флорентийского дворянина-воина с любовью к науке; его считали глубоким мыслителем. Он открыл новый путь к усовершенствованию поэтического языка и обогатил лирику новыми сюжетами и мотивами. В творчестве Гвидо Кавальканти мы находим элементы древней истории, мифологии и философский взгляд на любовь.

      Наиболее выдающимся, главенствующим событием молодости Данте стала любовь его к Беатриче. Впервые увидел он ее, когда оба они еще были детьми: ему было девять, ей – восемь лет. «Юный ангел», как выражается поэт, предстал перед его глазами в наряде, приличествующем ее детскому возрасту: Беатриче была в одеждах «благородного» красного цвета, на ней был пояс, и она, по словам Данте, стала сразу «владычицей его духа». «Она показалась мне, – говорил поэт, – скорее дочерью Бога, нежели простого смертного». «С той самой минуты, как я ее увидел, любовь овладела моим сердцем до такой степени, что я не имел силы противиться ей и, дрожа от волнения, услышал тайный голос: „Вот божество, которое сильнее тебя и будет владеть тобою“.»

      Десять лет спустя Беатриче является ему снова, на этот раз вся в белом. Она идет по улице в сопровождении двух других женщин, поднимает на него взор и, благодаря «неизреченной своей милости», кланяется ему так скромно-прелестно, что ему кажется, что он узрел «высшую степень блаженства». Опьяненный восторгом, поэт бежит шума людского, уединяется в своей комнате, чтобы мечтать о возлюбленной, засыпает и видит сон. Проснувшись, он излагает его в стихах. Это – аллегория в форме видения: любовь с сердцем Данте в руках несет в то же время в объятиях «уснувшую и укутанную вуалью даму». Амур будит ее, дает ей сердце