Приходи вчера. Жуткие былички. Татьяна Мастрюкова

нимность, но быть услышанными. Спасибо, что помогаете сберечь драгоценную частицу нашего фольклора.

      В отечественном фольклоре рассказы очевидца о столкновении с потусторонним миром, которое произошло с ним самим или с его знакомыми, называются быличками. События быличек всегда происходят в современном слушателю мире и призваны предостеречь или заставить задуматься о реальной возможности встречи с пугающим и необъяснимым. Верить этим историям или не верить – выбор за слушателем и читателем, но в любом случае быличка – один из чрезвычайно интересных образчиков нашей культуры, и каждый из нас обязательно хотя бы раз в жизни слышал или даже сам рассказывал ее.

      Похороны мух

      Мухи вы, мухи, комаровы подруги, пора умирать. Муха муху ешь, а последняя сама себя съешь!»

      Запричитали бабы, закачались, завыли. Из-за забора начал им вторить пес Бублик, да дед Тихон его быстро угомонил.

      Деревенские детишки загодя навырезали гробики из брюквы, репы да моркови. Хорошо получилось, все похвалили.

      – Хоть сам ложись, если бы по размеру был.

      Это глупый Матвейка сказал, но его не обсмеяли, только закивали одобрительно: да-да, хоть сам ложись!

      Алевтина рогожку накинула, консервной банкой с угольками внутри коптит, как кадилом: «Аллилуйя!» За ней Стася – по тазику лупит скалкой: бом-бом-бом! Больно отдается в голове, в левом виске.

      Матвейка под окошко старый лапоть вонючий поднес, перед носом трясет:

      – Подай покойничка, подай покойничка!

      Бом-бом-бом!

      Бухает в ушах, перед глазами лапоть прыгает. Да и не лапоть это вовсе, а огромная черная дыра, колодец, могила. Сырой землей оттуда тянет, гнилой репой. Вонь тяжелая, густая, голову туманит, с ног сбивает.

      Отпевает Алевтина – борода из мочала, риза из рогожи, смолой кадит. Один в один отец Леонтий из большого села.

      Как бабушку хоронили, бабы выли, колокол гудел – звонарь старался.

      Бом-бом-бом!

      Наклонилась когда в лоб бабушку поцеловать, в бумажный венчик, а у провалившегося рта мушка ползает, махонькая, крылышки прозрачные. И лицо-то не бабушкино совсем. Нос острый, рот вниз съехал. Какая-то незнакомая старуха, злая старуха, не бабушка.

      Бом-бом-бом!

      – Целуй скорее!

      Глаза зажмурила, ткнула поджатыми губами в бумажку, дыхание задержала, а сама о мушке думаю. Что за мушка? И вдохнула, вдохнула, когда брат в спину ткнул.

      А вот теперь лапоть этот страшный меня сожрать хочет, в могилу утащить. Шевелятся в нем мушки – комаровы подружки, у кого крылья повыдерганы, кто кверху лапки сложил.

      Свербит в горле, копошится.

      Бом-бом-бом!

      Муторно. Из нутра рык идет, губы сжимаю, зубы стискиваю.

      Уж они с рушником по избе бегали, махали:

      – Муха по мухе, летите мух хоронить!

      – Не пойду! Не пойду!

      Бабушка как начинала голосами кричать, голову накроет половичком, рукой машет: поди прочь, поди.

      В каждом гробике – по горстке, наловили детишки. Хоть сам ложись, был бы по росту.

      Мушка у рта ползала, а никто не видел, только я.

      Бом-бом-бом!

      Визжит мушка так, что уши закладывает. Из груди поднимается, вертится, лапками щекочет. Рыкает, икает. Ненавидит Матвейку. Не пойдет в лапоть, не станет.

      Что это во рту, мохнатое, комочком?

      Сплюнула в лапоть. Матвейка захохотал, на веревочке тянет по пыльной дороге, вприпрыжку бежит за остальными.

      Бом-бом-бом!

      Все тише, тише… На кладбище пошли.

      Смотрю из окошка.

      «Муха муху ешь, последняя сама себя съешь!»

      В животе заворочалось, лапками зацарапало. Никто не поможет, никто не спасет. Последняя сама себя съешь!

      Свет глаза режет, в виске бухает, словно Стася в таз: бом-бом-бом!

      «Перестань, мушка, жужжать, пора тебе помирать. Как с белым светом рассталася, нашего тела накусалася».

      На день Симеона Столпника, 14 сентября (1 сентября по старому стилю), приходилось в былые времена начало нового года и бабьего лета, первые Осенины. А кроме того, начинаются похороны мух, тараканов, блох и прочей насекомой нечисти, что водилась в крестьянских домах и портила жизнь людям.

      Муха в народном представлении связана с нижним, нечистым миром, с распространением болезней, с демонами и колдунами. Недаром Вельзевул зовется Повелителем мух. Через муху насылали порчу. Верят, что нередко одержимость, называемая икоткой, существует в теле испорченного колдуном человека именно в виде мухи.

      Шанежка

      Каждый год под вечер за четыре дня до Нового года бабушка-соседка