Дочь Темных вод. Х. М. Лонг

дверь открылась. В каюту ворвался дневной свет.

      В проеме показалась женщина – не Ата, намного старше, с морщинистой фарфоровой кожей, в черном платье с высоким воротником, какие перестали носить лет пятьдесят назад. Она явно была одной из народа исмани: глаза обрамляли длинные белые ресницы, такие же выбеленные волосы скрепляла длинная сердоликовая заколка. И лишь несколько прядей, блестящих, шоколадно-каштановых, намекали на то, какой эта женщина была в молодости.

      – Маленькая колдунья, – произнесла женщина, искоса поглядывая на меня. В руках она держала ворох ткани. Несмотря на очевидные признаки принадлежности к исмани, трудно было уловить, какой же у нее акцент. Она напоминала некоторых путешественников, которые останавливались в нашей гостинице, когда я была ребенком. И разговаривала так же, как они: медленно и отчетливо, чтобы точно быть понятой. – У меня есть одежда для тебя. И сейчас тебе принесут ведро горячей воды. Ты готова привести себя в порядок?

      Ко мне с трудом вернулся голос.

      – Как вас зовут?

      – Мое имя – только мое, а ты можешь называть меня Вдовушкой, – ответила женщина. – Я – стюард на корабле. Капитан хочет поговорить с тобой.

      – Значит, у меня нет выбора, – заметила я.

      Вдовушка сдержанно улыбнулась:

      – Так и есть, дитя. Вставай.

      Через двадцать минут старуха исчезла, а я была готова появиться в капитанской каюте. У меня не было возможности оглядеться после того, как я вчера поднялась на борт. Оказалось, что маленькая каюта, в которой я спала, примыкает к капитанской. Вместе они занимали бо́льшую часть квартердека. Здесь же, судя по чудесным ароматам, находился камбуз[5]. В углу разместилась печь, побольше моей, а еще два окна, по обе стороны от двери, ведущей на закрытый балкон. На улице шел снег, хлопья падали вниз и исчезали в волнах.

      – Мисс Ферт.

      Вошел Димери, за ним показались Вдовушка и девушка лет пятнадцати. Старуха держала в руках кофейник и несколько кружек, а ее помощница – поднос, на который беспорядочно навалили поджаренные ломти хлеба, яичницу с маслом и полоски бекона. Стоило почувствовать эти ароматы, как в животе заурчало. Похоже, ничто в этой жизни не могло повлиять на мой аппетит, тем более что морская болезнь пока не беспокоила.

      Поднос с едой поставили на большой стол в центре каюты. Девушка ушла, Вдовушка же села за стол и налила себе в кружку черного кофе. Увидев мой взгляд, она указала на вторую кружку и наполнила ее наполовину, чтобы кофе не выплеснулся из-за внезапного крена палубы.

      – Не глазей, как дурочка, – произнесла женщина. – Садись, пей и ешь. Мне не по себе, когда ты так стоишь.

      – Надо постараться, чтобы Старая Ворона почувствовала себя неуютно, – сказал Димери, одарив меня рассеянной улыбкой. Он сел напротив женщины, взял тарелку и принялся ее наполнять.

      – У нее был приступ лихорадки, – сообщила ему Вдовушка. Она пригладила рукой аккуратно заколотые волосы и заправила выбившуюся прядь. –

5

Камбуз – помещение на судне, предназначенное для приготовления пищи.