Ирония Кьеркегора. Владимир Гурвич

иться. И сейчас глазами он смотрел на дорогу, а в голове вставили соблазнительные картины предстоящих сексуальных утех. Молодая, красивая, страстная и уже очень умелая в науке любви. От одной мысли о ней закипала кровь сильней, чем вода в чайнике.

      Дубровин усмехнулся; ему уже пятьдесят пять лет, у него было столько женщин, а он совершенно не утолил голод по ним. Все хочется и хочется, почти как в молодости, словно бы года над ним и не властны. Хотя с другой стороны кое-что все-таки меняется. В молодости он был в сексе груб и примитивен, брал напором, не признавал никаких обходных путей и маневров. Просто элементарно получал наслаждение почти так же, как это делает бык. Однажды он видел, как тот вспарывает буренку, как при этом мычит от огромного удовольствия.

      Он был еще тогда подростком, но его буквально всего пронзило мощным зарядом электричества. Он понял, что сладострастие – самое важное, самое прекрасное, что есть в жизни, то к чему надо стремиться всеми фибрами души, ради чего стоит идти на жертвы, ради чего стоит трудиться денно и ношно, чтобы заработать деньги и получить то, чего тебе так хочется. Но тогда он все понимал чересчур примитивно, встретился с женщиной, тут же или почти тут же ею овладел. Сколько их было, он давно сбился со счета. И лишь со временем пришло понимание, что подлинное сладострастие он так и не испытал, все его ощущения оставались на бычьем уровне. И сам он ненамного превосходил это животное, хотя достиг определенной славы, заработал немало денег, поднялся на достаточно высокое общественное положение. Спасибо Алле, второй жене, она многому его научила, на многое раскрыла глаза. Он постиг внутренний смысл искусства любви, тонкость и изящество любовной игры, способной раздвинуть привычные рамки, порождать всплеск небывалых эмоций, обжигающих, как горячая смола. Тело человека подобно оркестру, способно воспроизводить бесконечную гамму звуков. Но далеко не всем дано это великое умение. Многие даже и не подозревают о таких его возможностях.

      Человек должен от грубости и примитивизма идти по направлению к тонкости и изяществу. Таково генеральное направление движения. Об этом он даже написал целый роман, имевший самый большой успех из всех его произведений. Во время работы над ним и сам многому научился, немало понял. Он рос вместе с героями. Конечно, давно это было, без малого пятнадцать лет назад. Но ведь произведение пересдается и приносит ему доход, последний раз это случилось всего год назад. Значит, он тогда угадал, как говорится, общественную потребность, написал о том, о чем люди хотели прочесть. Немногим сочинителям выпадает такая удача. А у него получилось. А почему? Да потому что сам изменился. Хватило ума это сделать и таланта хорошо описать.

      И вот сейчас он пожимает плоды. Дубровин снова стал думать о предстоящем наслаждении, почти физически ощущая, как весь салон автомобиля заполняется каким-то сладострастным благовонием. Внезапно зазвонил телефон.

      Звонили из издательства. Но совсем не из того, из какого он ждал звонка. И чем больше он слушал, тем больше удивлялся. Он и забыл про тот эпизод, тем более он произошел уже полгода назад. Да и с самого начала не придал ему серьезного значения.

      К нему обратились из этого издательства с довольно неожиданным предложением. У них возникло намерение издать серию книг о людях, которые были непохожи на других, резко выделялись из общей массы своими взглядами или своим поведением, необычной биографией. И первым кому они решили посвятить книгу, был выбран Кьеркегор.

      Конечно, он, Дубровин, писатель известный. И все же удивился этому предложению, ведь ни о чем подобном он никогда не писал. Все его книги были о современной жизни и далеки от философии. Он сознательно не касался этого пласта, считая, что он только портит повествование, делает его унылым, лишает динамики. И когда он приехал в издательство, то первым делом поинтересовался, почему там решили, что именно он должен стать автором произведения об этом человеке. И получил ответ: потому, что он защитил диссертацию о датском философе.

      Этот ответ сильно удивил его тогда. В первую очередь он поразился тому, откуда им известно об этом факте его биографии. В самом деле, после окончания философского факультета, он поступил в аспирантуру. И по совету своего руководителя написал и даже защитил диссертацию о Кьеркегоре. После чего посчитал, что отдал философии все, что мог, и даже больше и навсегда распростился с этим занятием, малооплачиваемым и по большому счету довольно скучным. Что же касается диссертации, то после банкета в честь ее защиты, не только ни разу не перечитывал этот текст, но даже не представлял, где он хранится, если вообще не был выброшен в связи с многочисленными переездами. А место своего проживания он менял неоднократно. И всякий раз оно было лучше предыдущего.

      Но не только он не представлял, где находится диссертация, но и об ее герое он больше практически не вспоминал. Если быть честным, особого интереса он у него никогда не вызывал, а взялся за написание работы исключительно следуя совету своего преподавателя; тот полагал, что эта странная, нелепая фигура после многих лет забвения скоро станет модной и популярной в стране. И, как ни странно, в чем-то оказался прав, если вдруг через тридцать лет кто-то вытащил из почти полного забвения тот труд. Бывает же такое,