Заноза в сердце майора. Рокси Нокс

клиенты наматывали их на кулак, когда она будет…

      Так, Паша, стоп! Куда это тебя понесло? Давно выходной не брал, по женской ласке соскучился, вот и понесло.

      Отгоняю непрошенные мысли и кивком отпускаю Панаева. Он кладет мне на стол коричневую книжку, принадлежащую задержанной, и уходит. Решив пока не заглядывать в паспорт, говорю девице доброжелательно:

      – Присаживайся. Как тебя зовут?

      – Эмилия.

      – Садись, Эмилия, я не кусаюсь.

      – Я здесь по ошибке, – говорит она, опускаясь на старый скрипучий стул.

      – Да все мы тут по ошибке. Тебе знаком Илья Одинцов? – впиваюсь в ее лицо, чтобы выхватить эмоции.

      – Нет, – хлопает красивыми глазками. – А вы кто будете?

      – Я майор Шубин, старший оперуполномоченный. Обращаться ко мне можно Павел Андреевич. А ты – Миля?

      – Послушайте, почему вы меня так называете? – вспыхивает девчонка.

      Сколько ей? Лет двадцать на вид. И не скажешь, что она прожжённая блядь. Впрочем, Миля, насколько мне известно, всем представляется студенткой. Может, и вправду учится где. Кто ж ее знает? Одному другому не мешает, как говорится.

      – Тебе не нравится сокращение? – все-таки раскрываю паспорт и быстренько пробегаюсь глазами по страницам. Двадцать два годика. Не замужем, прописка местная.

      – Нет, не нравится, – ведет плечиком, показывая, что ей некомфортно. – Но если уж тут у вас принято сокращать имена, тогда лучше Эми.

      – Хорошо. Эми так Эми. Когда ты в последний раз видела Одинцова?

      – Я не знаю, кто это.

      – Только не надо врать! – добавляю металла в голос и кладу перед ней фотографию убитого.

      Не люблю, когда меня держат за дурака. Описание Мили полностью совпадает с внешностью Эми, которую взяли на улице в три часа ночи с компанией проституток.

      Да и Панаев так хорошо разбирается в шлюхах, что даже по ауре сможет определить продажную девчулю. Поводит руками и вынесет вердикт, как безжалостный судья. Шутка юмора.

      А теперь серьезно. Что это? Совпадение? Случайность? Я слишком давно работаю в полиции, чтобы в это верить. Просто девчонка не хочет говорить. Напугана или подкупили – я не знаю. Но узнаю обязательно.

      – Я правда не знакома с этим мужчиной, – начинает реветь.

      – Началось.

      Сколько женских слез пролито в этом кабинете! Можно было бы затопить ими пару деревень. Да и мужских тоже – не поверите! Иногда такой соплежуй попадется, что думаешь, ну и как можно быть таким нюней? Ты ж мужик! Так что я уже давно перестал реагировать на слезки, но нет-нет, да и стукнет жалостливо сердечко.

      Протягиваю упаковку с сухими салфетками никудышней актрисе и говорю:

      – Если ты расскажешь мне всё, как было – я тебя защищу. Обещаю. Тебе нечего бояться.

      – Правда защитите? – поднимает на меня красные заплаканные глазища.

      Ой, ляля, что ж ты делаешь? Ты так талантливо изображаешь невинность, но я слишком циничен, чтобы вестись на подобные уловки.

      – Ну, конечно, – придвигаю к себе чистый протокол. – Рассказывай.