Опьяненные страстью. Джилл Шелвис

подумала о сомнительного качества твороге в холодильнике.

      – Если только ты нуждаешься в спасении от самого себя… полагаю… не хотелось бы, чтобы ты набрал больше… Понимаешь?

      – Не понимаю.

      – Не хочу, чтобы у тебя было брюшко! – выпалила Харли.

      Он выгнул бровь.

      – Брюшко?

      Она ткнула пальцем в его твердый как камень живот:

      – Не волнуйся, такое бывает.

      Он поднял рубашку и с нарочитой тщательностью принялся себя рассматривать.

      Джинсы, низко сидевшие на бедрах, обтягивали крепкие стройные ноги. Жар охватил ее, и влага выступила в тех местах, где точно не было потовых желез.

      Плохо дело. Совсем никуда не годится.

      Она попыталась представить Ноулана: милого, доброго, чудесного Ноулана, – но не смогла и приказала себе не паниковать. Это все потому, что без рубашки Ноулана она не видела.

      – Ты права. – Он опустил рубашку. – Ты определенно должна пойти со мной и спасти меня.

      Он пошел на кухню и, убедившись, что задняя дверь заперта, включил свет. А когда вернулся, увидел ее широко распахнутые глаза и услышал:

      – Мы даже не нравимся друг другу.

      Она была явно сбита с толку его поведением.

      – Ты мне очень нравишься. Конечно, ты такая же ворчливая и упрямая, как Чак, но кто в этом мире совершенен!

      Она поперхнулась смехом. Чак был талисманом Уайлдеров: вечно взъерошенный бродяжка, в котором с трудом узнавался кот. Он появился прошлой зимой, тощий и изголодавшийся, заброшенный и перепуганный.

      Энни и Кэти взяли над ним шефство: откормили и окружили такой заботой, что коту больше ничего не оставалось, кроме как принять их за свою семью.

      А потом Чак начал катастрофически толстеть, и Энни поняла, что кот… забеременел! Теперь по дому бегали трое котят – совершенно прелестные маленькие озорники, лишенные пугливости своей мамаши и способности вечно попадать в неприятности.

      Но что это он такое сказал? Что она ему нравится? И это как раз тогда, когда она стала привыкать к их странным отношениям? Он что, решил изменить правила, не сообщив ей?

      – Что происходит, Ти Джей? Обычно ты хмур и чем-то недоволен, когда говоришь со мной.

      – Ты ничего не путаешь? По-моему, все как раз наоборот!

      Она не могла не признать, что он не так уж не прав: как правило, это она говорила с ним зло, раздраженно, но лишь потому, что у нее была на это причина: их прошлое имело для нее значение, а он даже ничего не помнит.

      Были и другие причины, и одна из них заключалась в том, что, каким бы грязным и небритым ни был на своей работе, он всегда выглядел на все сто, а она в своем комбинезоне – как в дурно подобранном наряде.

      – Мне нужно избавиться от этого комбинезона.

      – Ты знаешь, что можешь пойти в любом виде.

      – Знаю.

      Она целую вечность знакома с Кеном, Стоуном и Энни. И с Ником, мужем Энни. Они всегда были гостеприимны и добры к ней. Харли могла появиться в их доме в чем угодно – хоть в мешке из-под муки, и это не играло бы роли, – но ей хотелось переодеться… для себя.

      – Это не займет много времени.

      Теперь,