На мелководье. Вера Репина

куртку в прихожей, он устало прошёл в кабинет, раскрыл ноутбук и, подкатив поближе кресло, тяжело опустился в него. Он закрыл лицо руками и сидел долго и молча, пока мелодичный звук готового к работе аппарата не вывел его из забытья.

      Никогда ещё он не чувствовал такой разбитости и усталости – в особенности душевной. Весь вечер он провёл в обществе именитых господ, блистательно вёл деловые разговоры вперемешку с анекдотами, не переходящими, однако, грани между остроумием и безвкусицей, был успешен у женщин, и при всём этом никогда ещё так остро не ощущал он отвращение к жизни. Тоска и неотвратимое осознание фальши всего происходящего душили его. Он знал, что не заснёт.

      Рассеянно кликнув мышью, он вызвал на светящийся экран аккуратный квадратик электронной почты. Быстро и бездумно пробежал глазами по столбцу с адресами. Бесполезный и ненужный хлам, постылые рассылки рекламы, навязчивые услуги, распродажи…Медленно, вяло и злобно он пролистал список до конца, выделил все письма, отчего они стали синими, и двумя нажатиями на мышь отправил корреспонденцию в корзину для мусора. Запоздало выхватил глазами исчезающую строчку, написанную латиницей. Размыслив, он открыл корзину, и с неясным раздражением исследовал заново её содержимое. Письмо на иностранном языке было здесь. Имя адресата было ему незнакомым. Немного помедлив, он щёлкнул мышью и раскрыл его.

      Послание было простым, но тем не менее поразило его и вызвало из глубин памяти тёмное, отвратительное чудище, готовое перевернуть и уничтожить привычный ход существования.

      Вот, что вспомнил он…

      Но нужно вперёд назвать его имя. Его звали Дмитрием Шагиным.

      Дело было летом того года, что стёрся из памяти за два с лишкОм десятилетия. Шагин, будучи по ту пору студентом университета, прибыл на практику в небольшой прибрежный городок, планируя изучать естественные науки. Вместе с ним были его товарищи по учёбе и шумным вечеринкам. Миновало уже три недели, как молодые люди жили в палаточном городке на берегу величественной реки, чьё название отзывается в каждом русском сердце приятным томлением и духом свободы. Через несколько дней им надлежало вернуться в Альма матер с подробными отчётами об исследованиях. А пока юноши с усердием собирали гербарии из местных трав, сооружали хрупкие коллекции беспозвоночных, накалывая на булавки жуков и стрекоз и с азартом листали справочники, определяя вид каждого экземпляра.

      К счастью, погода стояла прекрасная, и ничто не омрачало плавное течение солнечных летних дней. Шагин рассеянно жевал травинку и смотрел вокруг. Тесные улочки знойного городка стали ему родными. Закинув на плечо сачок для бабочек, Шагин отправился бродить по набережной. Ему хотелось освежительной прохлады, но в два часа пополудни не было и следов спасительной тени, куда можно было бы было укрыться. Наконец Шагин увидел небольшое кафе с летней верандой, возле которой были уставлены маленькие столики под яркими зонтами. Он поспешил ко входу, мечтая о стакане прохладного лимонаду. Дверь вдруг распахнулась, звякнув колокольчиком, на улицу выбежала девушка лет девятнадцати и, увидев Шагина, бросилась к нему, схватила за руку и повлекла за собой. Шагин изумился её красоте и не тотчас же последовал за ней. Она обернулась к нему и с отчаянием в голосе произнесла: «Да идёмте же!»